Какое-то время он продолжал лежать на спине, пытаясь составить план дальнейших действий. Регулятор отопительной системы, прогревавшей бетонный пол, как обычно в межсезонье, был выставлен на минимальную температуру. Сам дом стоял на участке земли в пятьдесят акров в прибрежной полосе, на высоком утесе в трех милях от автомагистрали. Значит, почту, скорее всего, оставляли в придорожном почтовом ящике. Сам собой напрашивался вывод, что никто здесь в ближайшее время не объявится и не спасет его. Да, видимо, до весны сюда никто не заглянет. Лиам снова приподнял голову, оглядел помещение, задержав взгляд на большой куче обрезков, сваленных рядом с его торцовочной пилой «Деволт». Тут он вспомнил, что Альварес выглядел сегодня неважно, взгляд его глаз с паутиной красноватых сосудов был тяжелым и болезненным. И работал он спустя рукава – все его обрезки были не меньше доброй восьмой части дюйма, а то и больше. Он просто выкидывал на ветер отличную древесину, за которой приходилось таскаться в этот чертов Саскачеван. В наказание Лиам отослал Альвареса в микроавтобус до конца дня.

Когда ему в помощники требовался плотник, он давал бесплатное объявление в один еженедельник и связывался с тем малым, который присылал ему в ответ самое грубое и безграмотное электронное сообщение. Он нанимал алкашей, бывших преступников, наркоманов, ущербных на голову психов. Большинство из них не задерживались у него дольше нескольких недель – они исчезали, как только он им платил. Такого рода благотворительность при найме работников отчасти объяснялась унаследованным от Уиллоу стремлением хиппи творить добро, отчасти он был обязан этому Темпл, которая когда-то бесплатно кормила на ферме нищих. Иногда Лиаму казалось, что этим можно объяснить его стремление как-то искупить вину за бесцельно прожитые годы. Он сам не знал, помогает тем самым этим бедолагам или просто дает им деньги, чтобы они сами скорее довели себя до ручки. Но ему больше нравилась компания людей, жизнь которых медом не казалась. Они рассказывали ему много интересного и редко упрекали, что он сам испоганил себе жизнь.

Альварес был неплохим помощником, и они работали вместе уже месяцев шесть. Но он играл. Причем играл по телефону, что еще хуже, чем в казино, потому что телефон всегда был у него в кармане и постоянно вводил его в соблазн. Иногда Альварес уже в день зарплаты проигрывал всю получку в микроавтобусе еще до того, как Лиам привозил его к матери в Квинс. Значит, он сейчас ждал в машине, когда босс кончит работу и отвезет его домой. Поэтому теперь Лиаму надо было только выбраться из дома и по дороге доползти до машины. У него в бардачке лежал еще один телефон с оплаченной связью, которым он пользовался, когда ездил в Канаду. Вот и решение проблемы. Хоть он боялся, что при движении вернется ужасная острая боль и состояние может ухудшиться, выбора у него не оставалось.

Лиам сделал глубокий вдох, перевернулся на живот и, опираясь на локти, прополз несколько метров. Гвоздодер титанового молотка, который подарила ему Мина в самом начале их отношений, царапал бетон, ботинки со стальными мысками оттягивали ноги как пудовые гири. Тяжело дыша, он отстегнул рабочий пояс с инструментами, чтобы было легче двигаться, и нечаянно рассыпал паркетные гвозди, которые раскатились по полу. Он дал себе зарок обязательно их собрать, как только ноги придут в норму. Что бы с ним ни происходило, какой бы паршивой ни была жизнь, он всегда оставлял рабочее место в идеальном порядке.

Поскольку дом стоял на склоне невысокого утеса с видом на Атлантический океан, гостиная находилась ниже остальных помещений, и ему надо было подняться на два лестничных пролета по низким бетонным ступенькам. Всего их было двенадцать. Руки его ослабли еще раньше от того, что он весь день забивал гвозди в восстановленное деревянное покрытие на потолке, поэтому он с большим трудом поднялся на шесть ступенек. Он вспотел от усилий, ему очень хотелось пить. Водопровод наверняка был отключен, а если бы Лиам отважился спуститься в подвал и включить воду, то вряд ли смог бы оттуда выбраться. У него в машине всегда лежало несколько баночек энергетического напитка «Ред Булл». Он пил их штук по десять в день, потому что терпеть не мог черный кофе, а молоко его желудок не переваривал. То же самое было с Уиллоу, поэтому она сама выжимала соевое молоко и крошила в капустный салат козий сыр. Лиам пять лет крепко сидел на наркоте, потом подсел на эти нелепые, заряженные кофеином сахарные бомбы. Он так и не понял, было ли это благословением или проклятием, скорее всего, это зависело от дня недели. В группе анонимных наркоманов, куда он когда-то ходил, такие проявления вторичной зависимости встречались на каждом шагу. Большая часть бывших торчков курила не меньше пачки в день. Другие постоянно пили кофе, как авиадиспетчеры. Так как существовать вообще без зависимости они уже не могли, среди этих людей бытовало молчаливое согласие в том, что от таких менее пагубных пороков избавления не требовалось.