Клара с шумом выскочила по ту сторону стойки, даже не представляя, что ее ожидает.

– Сдавайся! Ты окружен!! Лежать! К ноге!!! – завопила она, размахивая клюшкой.

– …ге-ге-ге!.. – повторило, будто насмехаясь, эхо.

Однако никто на Клару бросился, а ее взору предстала неожиданная картина.

За стойкой, устроив голову на сложенные руки и накрывшись развернутым журналом для записи посетителей, дремала дежурная медсестра-администратор.

В ее пышных светлых волосах виднелась острая макушка карнавального колпачка из пестрого картона, что говорило о невероятной новогодней усталости девушки. Администраторша криво сидела на высоком стуле, одна нога стояла на подножке, вторая с нее соскочила и болталась в воздухе. От клариного вопля девушка дернулась и задела ногой стоявшую на полу недопитую бутылку шампанского. Бутылка упала и откатилась в сторону, разливая пенящееся вино. Медсестра повернула голову на другую сторону и снова раскатисто захрапела.

Придя в себя после увиденного, Клара взяла со стойки огромную связку ключей и отправилась в сторону лестницы и лифтов, что-то бормоча себе под нос. Но не успела она сделать и двух шагов, как позади нее раздался громкий хлопок, словно кто-то выстрелил из пистолета. Клара от неожиданности подпрыгнула и резко обернулась.

Хлопок раздался из-за того, что с болтавшейся в воздухе ноги медсестры шлепнулась на пол модная туфля с тоненьким каблучком-шпилькой. Клара в сердцах сплюнула и продолжила свой путь, на ходу сочиняя очередной кларик:

Когда человек начинает слышать и видеть то, чего не слышат и не видят окружающие, это далеко не всегда означает, что он ясновидящий или гений. Скорее всего человек этот, увы, спятил. Подобное произошло с бывшим Главным Врачом ПИПУДа (Центра Первой и Последней Помощи Упавшим Духом, а по сути обыкновенного дома престарелых). В его голове то и дело звучало что-нибудь вроде: «Будь осторожен! Видишь, как странно на тебя смотрит вон тот тип. Явно собирается вцепиться в горло! Может лучше сделать это первым?» Или вот еще: «Какая аппетитная дамочка! Очень аппетитная! Может, попробуешь ее, а? На зуб!» Кроме того, бывший Главврач видел картинки и даже целые фильмы, действие которых разворачивалось в его больном мозгу. Такие явления называются галлюцинациями. Только не надо путать их с миражами, которые может увидеть и вполне нормальный человек – когда, например, попадет в пустыню. Правда, если нормальный человек пересидит в пустыне на солнцепеке, у него могут начаться и галлюцинации. И тут уже самое время отправляться в больничку.

Одним словом Главврач превратился в натурального маньяка и по иронии судьбы оказался единственным настоящим больным на весь Большой Город (если, конечно, остальных его жителей, которые беспрестанно улыбались без особой на то причины, можно назвать здоровыми). Он сидел в напоминавшей тюремную камеру больничной палате без окон, слушал вместо радио голоса в голове и смотрел вместо телевизора свои жутковатые мультфильмы. До выздоровления ему было очень далеко. Вместо того, чтобы глотать выдаваемые ему успокаивающие таблетки, он прятал их в рукава и при случае высыпал в ночной горшок[12]. И как всякий нормальный псих, очень хотел вырваться на волю, чтобы порезвиться. Беда только в том, что он не собирался, как многие сумасшедшие, ограничиться прыжками, рожами и воплями.

Маньяк жаждал крови. Человеческой.

Больше всего бешеный Главврач ненавидел Бешеных Бабок. Особенно эту, в синем платье – Дору. Все его неприятности были связаны с ней. Как-то раз он уже почти оказался на свободе, но проклятая старушонка все испортила! С тех пор его посадили на более строгий режим и даже не выпускали в туалет. Раз в сутки дверь приоткрывалась, и здоровенная рука санитара забирала ночной горшок. Так что нет ничего удивительного, что голоса, которые звучали в его голове все чаще и все громче, приговаривали: «Тебе нужно отыскать Дору. Старуха, конечно, жестковата. Но ты ее через мясорубочку и котлеток наделай, котлеток…»