Маньяк закрывал глаза и кивал головой, улыбаясь сам себе.

– Да-да… Котлеток… – приговаривал он.

Иногда в его наглухо запертой палате вдруг появлялась Дора собственной персоной.

– Ага! Сама пришла! Вэлкам[13]!!! – орал Маньяк и, оскалившись, бросался на нее. Но лишь повисал на стене, вцепившись пальцами и зубами в мягкую обивку. Тогда он понимал, что снова обманут, начинал громко рыдать и биться о стену своей стриженной бобриком головой[14]. А позади него трещал противный старушечий смех. Который, сколько не оборачивайся, всегда будет за спиной…

В это утро Маньяк по своему обыкновению сидел в углу, поджав ноги и вперив взгляд запавших глаз в пустоту. По лицу его гуляла хищная улыбка, пальцы белели от напряжения, когда он возбужденно сжимал свои колени. В палате постоянно горел яркий свет, поэтому Маньяк не знал, какое сейчас время суток и давно потерял счет дням. И уж тем более он не догадывался, что в городе все празднуют Новый год.

Вдруг заскрежетал дверной замок. Маньяк насторожился. Снова воцарилась тишина. Послышалось металлическое звяканье – видимо кто-то снаружи подбирал подходящий ключ. Маньяк взял ночной горшок и подошел к двери, чтобы поставить его, как было заведено, у порога, а сам снова удалился в противоположный угол – шутки с санитарами были плохи.

Дверь распахнулась, и из темноты в освещенную палату шагнул человек. Его ослепил яркий свет, и посетитель споткнулся о полный горшок. Горшок перевернулся, его содержимое вылилось на пол.

– Ах, ты! Фу-у! Что это за пакость?!

Это был не санитар. Это была Клара, которая стояла, беспомощно моргая глазами и зажимая пальцами нос.

Старуха! Маньяк вскочил на ноги и приготовился броситься на посетительницу. Что-то подсказывало ему, что на этот раз он не ударится о стену, а настигнет бабку и уж тогда… Тут он заметил, что старуха, несмотря на свое несомненное сходство с его главным врагом – Дорой – чем-то от нее отличается. И точно – платье на ней было не синее, а оранжевое. «Переоделась, старая ведьма!» – подумал Маньяк и уже снова собирался совершить прыжок, но опять остановился.

«Это же ее подруга! Как ее?.. Клара! – вспомнил он. – Ну и отлично. Сейчас этой закушу, а уж потом займусь второй!»

«Стой, идиот! – раздался вдруг в его голове голос. – Как же ты вторую найдешь, если сожрешь первую?»

Маньяк нервно почесал ежик на голове и начал быстро бить себя по лбу ладонью, подгоняя мысли. Голос абсолютно прав. Можно было бы свернуть шею этой старой курице, но сначала следовало бы узнать, где искать другую. К тому же важно не наделать шуму, а то опять прибегут санитары и вколют такое успокоительное, что потом неделю будешь валяться как овощ. Значит, главное выведать все про Дору и тихонько смыться. По виду эта ее подруга – абсолютный лопух, надуть ее не составит труда. Маньяк придал своему лицу самое благостное выражение, на какое он был способен, и шагнул навстречу Кларе.

– Хоу! Здравствуйте, мадам! Вы не ушиблись?

– Да нет… Только вот вся теперь в этой дряни… Ой, простите, это, наверное, ваше было?

– Ничего-ничего… Мне оно теперь ни к чему. Я покажу вам, где душ, и вы сможете привести себя в порядок, – сказал Маньяк, у которого в голове вдруг созрел простой и жестокий план.

– Спасибо, голубчик! Ой, забыла представиться – Клара!

– А я… Я – Пациент. Просто – Пациент. Вот прохожу, так сказать, профилактику. Душ налево, – добавил Маньяк, пропуская Клару в коридор.

– Невеселенькое тут у вас местечко, – сказал Клара, оборачиваясь на палату. – Уж больно на дурдом похоже. Тут не выздороветь, заболеть можно…

– К сожалению, других мест не было, вот и пришлось поселиться здесь. – Маньяк настойчиво оттеснял Клару подальше от палаты.