Он последним, хромая и спотыкаясь, направился в сторону бесформенной темной лужи. Он вступил в нее и окончательно исчез, оставшись лишь в моей памяти. Я подошел ближе, огромное пятно начало меняться на глазах, принимать мою форму. Я испугался, но продолжил стоять. Через несколько секунд я глядел на свое отражение, берущее начало у моих ног и распластавшееся на полу. Мои длинные волосы, спутавшиеся от влажности, хлипкие плечи, тонкие конечности и вытянутый торс. Безмолвная фигура, продолжающая меня, не существующая вне меня. Я не знал, что мне делать дальше, потому просто направился домой.

Я был истощен, а шаг мой был замедлен. Спина болела, ноги подкашивались – в конце концов, я теперь ходил за двоих. Молчаливая тень тянулась за мной, словно подол, вьющийся за посетительницей бала. Интересно, упоение чересчур светским положением своей персоны стоит того, чтобы терпеть этот надоедливый болтающийся кусок ткани?

Кое-как дойдя до своего обветшалого дома, поднявшись по ступенькам, я отворил дверь в свою комнату. Это была небольшая коморка, около стены стояла кровать, которую я делил с клопами, над кроватью были деревянные полки, на которых я хранил отсыревшие книги, совершенно непригодные для чтения, посреди комнаты расположился столик, к нему были придвинуты два стула. Здесь я провел последние лет пять своей жизни, пребывая в полном безразличии к окружающему миру. Это было мое убежище, укрывавшее меня ото всех зол, мое собственное государство, в котором я был справедливым и твердым правителем. Несколько минут я провел за разглядыванием потолка, после чего решил переключить свой взгляд на место пересечения стен и потолка, остановив его в итоге на тусклой лампе, стоявшей на столе. Что вообще могло дать это место моему новому спутнику, желающему зажечь в себе тот огонь, зовущейся волей?

Что вообще такое воля? Воля к жизни – есть желание продолжать жить, несмотря ни на что. Но я не замечал за собой чего-то подобного. Быть может, воля заключается в стремлении к мирским радостям и удовольствиям, к получению ощущений – я уже давно не грустил и не радовался. Воля – бесконечная борьба против того, что тебя окружает.

Я решил прогуляться по городу. Тому городу, который вынудил меня спасаться от него бегством. Пару часов я шел до шатерной площади, минуя множественные злачные места, из которых звучала грубая мелодия смеха, ссор, любовных признаний и пьяных протестов. Круглая площадь, заставленная фонарями. Огромный цирк, скрывающийся под красной тканью, в котором сегодня, судя по наплыву людей, должно было состояться представление. Вокруг были люди, улыбающиеся во весь рот. От их улыбок мне становится еще грустнее. Я встал в очередь за билетами, а ведь на них уйдут мои последние деньги.

Большая сцена, на которой стоят декорации для кукольного представления. В дворцовых стенах должна была разыграться сцена свержения кукольного императора. «Марионетки, управляющие марионеткой, которая над ними властвует» – такое название носило это представление. К пальцам фигурки короля были подвязаны ниточки, которые тянулись к его деревянным слугам. Когда король прыгает – слуги прыгают, когда король падает – слуги падают. Все достаточно просто, но в какой-то момент пальцы короля не выдерживают такого веса, и остальные марионетки против него восстают, демонстративно колотят и выбрасывают из кукольного королевства. Всем вокруг это, кажется, безумно понравилось, во всяком случае, такой вывод я сделал, закрывая уши от хохота и восторженных возгласов. Подобно дорогому сатину меня укутала печаль: почему эти люди позволяют себе это веселье, эти улыбки, возгласы, радость от простых, банальных вещей, не представляющих ничего особенного. Целое войско бумажных солдат под предводительством праздности сразило меня.