– Но что будет потом?

– В какой-то момент времени – не могу сказать, когда именно он настанет – эта тень, став достаточно самостоятельной, от вас отделится. После чего из она будет обречена потерять свою форму, и на ее месте начнут появляться другие тени, каждая из которых будет обладать своей волей, подобной вашей. Именно так я вижу наше избавление.

– А разве потом все не повторится вновь, не дойдет до того, что мы видим сейчас?

– А это уже будет зависеть только от них самих: смогут ли они жить так, чтоб остаться такими, какие есть, или они снова безызвестно сгинут, перебиваясь от фонаря к фонарю. Но я верю: имея то, что вы им дадите, они примут исключительно правильное решение.

– Хорошо, но как же нам всех их объединить? Они могут и не согласиться на такое.

– Они уже не могут быть с чем-то несогласными.

Сказав эти слова, старик еще раз посмотрел в мою сторону, вероятно, ожидая моего заключительного согласия. Я кивнул. После этого грузная старая фигура распрямилась во весь рост, было видно, что это давалось с огромным трудом. Он обратил свой взор ко всем остальным теням, которые так хорошо попрятались, что их уже практически не было видно. Рослый силуэт протянул свои руки, расползшиеся по всему полу и уже другим, властным голосом молвил:

– Я обращаюсь к вам, забившимся по углам, к вам, что не видят дальше самих себя. Сегодня нам всем выпал уникальный шанс стать чем-то большим, чем-то, чего не придется стыдиться, обрести доселе неизвестное. Увы, многие из вас уже не в силах понять, о чем я сейчас говорю, это печалит меня, лежит на моих плечах и не дает вздохнуть полной грудью, но все изменится, клянусь!

После этой речи воцарилось молчание, я понимал, что ему больно обращаться к тем, кто для него дороже всего на свете, но до кого он не в силах достучаться.

– Вы, живущие под этим небом, отражающие его темноту, станьте едины. Дайте волю тому, что так долго скрывали, избавьтесь от страха, что вас терзает. Старцы и юнцы, мужи и жены – все, кто меня слышит, кто меня видит и осознает, прошу вас о последней услуге для несчастного старика: найдите в себе силы стать единым целом, силы изменить все, переродиться и забыть об этом затянувшемся кошмаре. – Каждое его слово звучало громче предыдущего, к концу этой речи я перестал слышать даже собственные мысли.

Несколько мгновений ничего не происходило. Время остановилось, только свет продолжал мерцать. Тени одна за другой стали выглядывать и выходить из темных закоулков этой тесной коморки. Одна за другой, словно в порядке очереди, они стекались в одно и то же место, образуя темное пятно, похожее на разраставшуюся каплю чернил, случайно уроненную в полудреме на белый пергамент, неумолимо растекающуюся по его поверхности. Они были похожи на лишенных гнезда пауков – с такой скоростью и ловкостью они бегали по стенам и полу. Каждый нырял в одну точку, окончательно растворяясь и пропадая. Старик наблюдал за этим, должно быть, он был взволнован, но никак не мог это показать. Темная лужа полностью закрыла собой холодный пол, став похожей на глубокое лесное озеро. Одна из теней приблизилась ко мне.

– Я тот, кого вы встретили под фонарем. Я хотел еще раз вас поблагодарить, возлагаю на вас свою последнюю надежду. – С этими словами, не дождавшись моего ответа, он удалился ко всем остальным.

Остались только я и старик. Он повернулся в мою сторону и снова потерял в росте, приняв положение, похожее на поклон.

– К моему великому сожалению, мы уже больше не поговорим с вами, как сильно мне бы этого ни хотелось. Остальное ложится на ваши плечи, передаю вам свою печаль и свои надежды. Прощайте! – Вот она. Та печаль, что заедает изнутри хуже любого недуга, что идет за тобой след в след, единственный спутник твоей жизни, единственное напоминание о твоем существовании. Именно она позволила ему сохранить ясность мысли, не предаться забвению подобно остальным, она состарила его, налепила горб на его спину, согнула колени, ослабила голос.