– Это судно не принадлежит никому из людей нашего круга, леди Уайнхем. По-видимому, это какой-нибудь проезжий иностранец.

– Иностранец, читающий Secolo и извиняющийся на отличном итальянском языке? – Вы меня удивляете…

– И посещающий похожий на тюрьму дом возле Сан-Фантино.

Командор Лоренцетти решительно заявил:

– Послушайте, дорогая леди Уайнхем, предоставьте мне 48 часов, и я берусь узнать имя этой таинственной личности.

– Я была бы вам очень признательна, мой дорогой командор.

Леди Диана простилась с графиней Мольтомини и отправилась в Реццоникко пешком через Проспект 22 марта. В семь часов вечера эта историческая уличка полна путешественников, торопящихся купить, до закрытия магазинов, раскрашенные открытки. Проходя мимо музыкального магазина, леди Диана услыхала последнюю новинку венецианского Pavillon›a, гнусаво передаваемую граммофоном. Она бросила безразличный взгляд на тонкие кремовые нити сталактитов Грота Кружев и равнодушно прошла мимо витрины antichita[44], где красовалась картина Карпаччо[45], написанная гарантированно прочными красками рядом со спинетом[46] из розового дерева с выломанными клавишами и сомни тельными мощами V века. Она повернула, наконец, к улице Сан-Самуеле, отказавшись от услуг гондольера. Беппо заметил ее уже и пересекал канал ей навстречу. Ничего не сказав, леди Диана села в гондолу. Всю дорогу она думала над последними словами Мольтомини. Неужели возможно, чтобы лучшее общество Венеции не знало владельца «Беатриче»? Не только лучшее общество, но и прислуга гостиниц, обычно хорошо осведомленная. В этом была загадка, раздражавшая ее, как личная обида. Она злилась на этого человека, как будто он умышленно возбуждал ее любопытство и скрывался с целью усилить ее желание узнать его. Она охотно бичевала бы свое тело и сердце, чтобы вернуть себе обычное хладнокровие. Но эти приступы возмущения были очень непродолжительны. Вот уже сутки, как она бьется над разрешением этой загадки. Утром она опрашивала слуг. В 12 часов она телефонировала секретарю Морского Клуба. В 6 часов вечера она поехала в кафе и подсела к столику графини Мольтомини с тайной надеждой найти, наконец, решение этого уравнения, данные которого заключались в брызгах воды, изящном приподнятии шляпы и трех словах извинения, брошенных вибрирующим голосом.

Гондола с химерами подошла к дворцу Реццонико. Леди Диана оторвалась от своих размышлений и посмотрела на пристань дворца. Вдруг она подскочила от изумления на своей скамье. Она заметила белую лодку, привязанную к верхнему кольцу. Это была «Беатриче», с черной звездой на флаге. Ее тонкий кузов мягко покачивался между колонками с гербами леди Дианы, как бы насмехаясь над ней. Возле руля сидел механик и читал. У леди Дианы страшно забилось сердце. Вдруг голос Джимми со второго этажа заставил ее поднять голову:

– Say…[47] Диана!.. Он здесь… Уже полтора часа мы вас ждем!.. И пьем flips[48], чтобы убить время!

Голова Джимми исчезла. У леди Дианы появилось желание взбежать по лестнице. Но она подавила этот порыв и медленным шагом прошла через внутренний двор дворца. Джимми спустился навстречу ей. Они встретились на первой площадке мраморной лестницы.

– Без шуток! – закричал он со своим детским энтузиазмом. – Он там… Он пришел в половине шестого, чтобы извиниться перед вами… Замечательный тип, дорогая!

– Его принимали вы?

– Да, мы познакомились без церемоний. Его зовут… постойте же… Анджело Ручини. Да, граф Ручини. Папское дворянство или корона из жести, этого я не знаю… Но он джентльмен… Я показал ему все наши владения… Гостиную, галерею, вашу комнату, мою…