Каэн вздрогнул. И впервые – испугался.

Не за себя. А за то, кем он может стать, если печать сорвётся. Или сломается.

Лиа взяла его за руку – осторожно, несмотря на руны.

– Ты не потерян. Просто изменился. Это не конец.

– Нет, – сказал он. – Это начало. Другое. Тёмное. Но моё.

Каэн сидел в темноте, сжав руку, как будто мог силой воли стереть символы, проросшие в его кожу. Но знаки не исчезали. Они пульсировали, слабо светились, словно в такт его сердцу. Иногда – он чувствовал, как один из символов трепещет, будто хочет раскрыться.

– Мы должны понять, что это, – сказал Тарен. – Это может быть что угодно: контроль, отслеживание, яд, ловушка…

– Нет, – возразила Лиа. – Он бы не стал сдерживать силу, если бы хотел убить. Это… метка. Он что-то оставил. Что-то, что должно раскрыться позже.

– Или он готовит его как сосуд, – тихо добавил Мирик. – Запечатывает, чтобы использовать позже. Как оружие. Или портал.

Каэн встал. Его движения были твёрже, чем ожидалось. Усталость осталась, но внутри него теперь была новая опора – как будто печать не только сковывала магию, но и балансировала её, удерживая от самоуничтожения.

– Я должен найти, кто может расшифровать это. Кто знает древние символы. Кто понимает магию до Ордена.

Лиа кивнула.

– Есть один. Старый архивист. Его зовут Рэнсит. Он скрывается где-то между Мирьенгардом и ледяными каналами. Живёт в развалинах обсерватории эпохи Дома Угасающих Сфер.

– И он не любит гостей, – добавил Тарен. – Особенно тех, кто горит изнутри.

Каэн сжал кулак. Один из символов на руке отозвался жгучим теплом – будто слышал разговор.

– Я не гость. Я – загадка. И он захочет меня прочесть.

Они выбрались наружу ранним утром, сквозь прогнившие стены старого канала, ведущего в разрушенную часть Мирьенгарда. Каменные плиты были поросшими мхом, сырость стекала по стенам, и первые лучи солнца пробивались сквозь щели обвалившихся перекрытий.

Каэн шагнул вперёд – сжимая запечатанную руку, прикрытую повязкой. Магия по-прежнему молчала, но символы под кожей пульсировали, как второй пульс.

– Если успеем добраться до южной улицы, – сказал Мирик, – там нас ждут связные из Подполья. Обсерватория в пяти днях отсюда.

Он не успел закончить.

Раздался хруст камня, и из руин вынырнули трое фигур в серых мантиях, с масками черепов. За ними – ещё пятеро, с арбалетами и посохами, уже поднимающимися в боевые позиции.

– Орден, – прошептала Лиа. – Они знали, что мы выйдем здесь.

– Ловушка, – прорычал Тарен, выхватывая меч. – Готовьтесь.

Первый выстрел был молниеносным. Стрела, обмотанная синей энергией, вонзилась в стену рядом с Каэном, расколов камень. Ответа ждать не стали: Лиа выхватила стеклянную сферу с дымом и бросила её в проход – в мгновение всё заволокло серым туманом.

– Влево! Быстро! – крикнул Мирик, и сам исчез в тени стены.

Каэн попытался вызвать магию – ничего. Только символы под повязкой стали горячими, как железо.

– Ты не можешь! – крикнула Лиа, прикрывая его. – Не вызывай силу – она заперта, и, если сорвётся, это будет хуже!

– Тогда я дерусь так, как могу.

Он схватил обломок арматуры и бросился за Тареном – тот уже схватился врукопашную с одним из магов. Синяя вспышка ударила Тарена в бок, но он устоял, отрубив врагу посох вместе с рукой.

– Нужно пробиться! – крикнул он. – Мы не можем умереть здесь!

Один из магов вытянул руку, и прямо перед Каэном в воздухе сформировался череп, сотканный из синего пламени. Он бросился вперёд – но в этот момент печать на руке Каэна вспыхнула.

Не магия – реакция.

Волна силы оттолкнула череп, разорвала заклинание, и в этом толчке Каэн почувствовал: печать – не просто замок. Она поглощает магию, направленную на него.