Г-н Рейнбольд, с такой лёгкостью населяя миры, оставленные пустынными из-за негативных смелостей или скептических робостей, возвышается, впрочем, весьма примечательным образом над вульгарной метафизикой. Однако нужно подняться ещё выше, установить больше классов и различий между существами и представить себе такие, которые, вне или выше материального организма и общей природы человеческого вида, приближаются к состоянию, где исчезает различие между духом и материей.

Должны ли различия и грани между существами, составляющими в совокупности духовный мир, длиться вечно? Необходимы ли они навсегда для осуществления общего замысла, или же им суждено исчезнуть однажды благодаря прогрессу всех классов?

В природе виды не смешиваются, и самым общим законом физического творения является аналогия в многообразии. Если то же самое происходит в духовном мире, ничто не дает нам оснований полагать, что однажды останется лишь один класс нравственных существ – чистые духи без организма.

Обычно считается, что единство природ требуется общностью этического порядка; но доказательство того, что разнообразие не разрушает единства нравственного закона, у нас перед глазами – в человеческом роде, где один и тот же нравственный закон дан всем, несмотря на бесконечное разнообразие оттенков, составляющих индивидуальность. Если мы склоняемся к мысли об исчезновении различий, то, возможно, нас ведет ложное стремление освободиться от всякого организма, чтобы войти в разряд ангелов или чистых духов. Но это стремление справедливо назвать ложным, поскольку разум не представляет нашего существования без организма, а религия указывает нам в будущем прославленное тело.

Таким образом, веские доводы подтверждают сохранение различий.

Следует ли допускать крайние различия – например, у одних материальность и несовершенство организма, приближающие их к животным, а у других – духовность и совершенство организма, сближающие их с Богом?

Нужно ли признать, наконец, что более духовное бытие последних – не их естественное и первоначальное состояние, а, напротив, последующее и достигнутое, подобно нашему будущему состоянию или тому, что уготовано нам на небесах?

Следует ли добавить, что все духи, какого бы класса они ни были, однажды войдут в ряды существ, уже сейчас более совершенных, чем мы, и таковых с самого начала? Нужно ли провозгласить принцип, что в итоге все образуют один и тот же класс без каких-либо различий и оттенков?

Ни разум, ни традиции человеческого рода не поддерживают эту систему, да и священные тексты её не требуют. Напротив, они указывают на четкую иерархию и дают различным классам ангелов разные наименования. (Еф. 1:21, Кол. 1:16.)

Самый сложный вопрос о существах духовного мира – вопрос об их числе, и тем не менее очевидно, что говорить об этом можно лишь в общих чертах. Поэтому легко согласиться с принципом, что всё неисчислимо – виды, оттенки, даже обители. Тексты всех религий говорят об этом в том же ключе, что и поэзия, а наши [писания] любят лишь слова «множество», «легионы», «небесные воинства».

Подобно тому, как мы знаем лишь малейшую часть физического мира, и космология, далёкая от того, чтобы быть наукой о всей вселенной, едва простирается немного дальше нашего земного шара, лишь смутно угадывая остальное, – так же и духовный мир мы познаём лишь отчасти, а остальное лишь смутно, то есть предположительно, предугадываем.

Более того, в этом отношении мы ещё более ограничены, чем в изучении материального мира.