И в самом деле, она обладает способностью самостоятельно производить три порядка фактов или явлений, исчерпывающих все, что мы знаем о ее жизни. Однако она не является причиной, источником или творцом всего, что в ней происходит: не всех своих идей, не всех ощущений, не всех волевых актов.

Таким образом, человеческий дух есть относительная причинность – то есть подчиненная и согласованная. Он не является ни единственной причинностью, ни причинностью верховной; это не независимая причинность, не абсолютный властелин своих движений. Если бы человеческий дух был одновременно причиной явлений, в нем происходящих, творцом сил, которыми он располагает, и законов, которые ими управляют, – он был бы верховной причинностью, абсолютной автономией. Он был бы Высшим. Но мы так далеки от этого, что не являемся даже причиной значительной части явлений, в которых выступаем как их сцена.

Что касается тела, все важнейшие процессы в нем совершаются спонтанно, и о многих из них мы не знаем ни движущей силы, ни способа их протекания.

Дыхание, кровообращение, пищеварение не зависят ни от нашей воли, ни от каких-либо наших духовных способностей.

Мы совершенно пассивны в возникновении голода и жажды; и не только эти состояния появляются без нашего зова или игнорируют наши призывы, но они зачастую возникают вопреки нашим намерениям и дают нам почувствовать, что нами движет нечто более сильное, чем мы сами.

Большинство органических явлений непроизвольны – как, например, прекращение всей деятельности организма или сама смерть. Мы можем положить конец многим из них, но не способны вызвать их начало. Если мы и обладаем властью прекратить само существование организма, то не имеем права им распоряжаться.

Этот организм, напротив, часто обладает способностями души и имеет право распоряжаться ими согласно своим потребностям и на свою пользу. Но это право имеет свои границы: как только эти границы преступаются, духовность подчиняется избытку чувственности, душа – излишествам тела.

Управление личностью принадлежит духовности, и душа обязана распоряжаться данным ей материальным аппаратом, однако тоже в пределах, определенных общими законами. Эти законы столь широки, что предоставляют ей достаточно простора для ее деятельности; они не сковывают ее, а оставляют значительную долю индивидуальности.

То, как душа, предупрежденная, упорядоченная и направляемая, но не насилуемая этими законами, распоряжается своим организмом, составляет ее личную заслугу и подготавливает решение ее особой судьбы.

Чтобы достичь этой цели, то есть развития, к которому человек призван в силу своей природы, ему необходимо было если не полное управление всей своей личностью – телом и душой, то по крайней мере значительная доля в этом царствовании. Эта доля – свобода, право и власть распоряжаться собой. И меньшего ему было недостаточно.

Как только человек становится моральной личностью, имеет предназначение и осознает свою цель, ему необходимы средства для ее достижения. Без этих условий он не мог бы нести ответственность за свои деяния. А для того чтобы он отвечал за свою личность и за то, как ею управляет, она должна была зависеть от его свободной воли.

Но требовалось ли для этого, чтобы он был причиной всех явлений, происходящих в нем, чтобы он мог по своей воле вызывать их и прекращать, возобновлять или продлевать их течение? Разве человек находится в таком положении? Нет, его власть не простирается так далеко. Свободное распоряжение собой человек имеет лишь в определенной мере. Он не является абсолютно первым двигателем и верховным регулятором всех фактов, относящихся к его личности, по той причине, что он – не автор ни сил, которыми обладает, ни законов, которые ими управляют.