В первом случае мы – существа, во втором – машины.

Являемся ли мы таковыми во втором случае?

Первое существо, – говорит Фенелон, – является причиной всех изменений своих созданий. Действие следует за бытием, как говорят философы. Существо, зависимое по сути своего бытия, не может не быть зависимым во всех своих операциях. Принадлежность следует за главным. Поэтому автор сущности бытия является также автором всех модификаций или способов бытия существ. Так Бог является реальной и непосредственной причиной всех конфигураций, комбинаций и движений всех тел во Вселенной. Именно через одно тело, которое он привел в движение, он приводит в движение другое; именно он все создал и именно он все творит в своем творении; и воля является модификацией воли, так же как движение является модификацией тел. Скажем ли мы, что он является реальной, непосредственной и полной причиной движения всех тел и что он не является в равной степени реальной и непосредственной причиной доброй воли воль? Будет ли эта модификация, самая прекрасная из всех, единственной, которую Бог не внесет в свое произведение, и что произведение даст себя независимо? («О существовании Бога», с. 113.)

Действительно, когда в физическом мире мы видим, как падает яблоко, мы формулируем из этого факта силу притяжения и закон природы, в силу которого все должно быть притянуто им. Мы добавляем, что эта сила творения, на которой мы специализируемся, есть не что иное, как общая или центральная сила, и мы знаем, что эта сила не сама по себе и не для себя, что, напротив, она подчиняется общему, абсолютному и верховному закону. Наконец, мы знаем, что этот закон есть не что иное, как закон Творца, и что закон Творца есть не что иное, как Его воля.

Но, во-первых, мы не говорим, что Бог не наделил природу собственными силами и не наметил для нее курс, по которому она должна следовать.

Во-вторых, мы проводим огромную разницу между движениями материального и духовного мира, поскольку провозглашаем одно несвободным, а другое – свободным.

Таким образом, аргумент Фенелона порочен как в своей основе, так и в своих выводах. Несомненно, между жизнью духовного мира и жизнью его автора нет никакого решения, но есть различие. Одно проистекает из другого, и одно существует только потому, что другое желает, чтобы оно существовало. В игре человеческих способностей чувствительность и инстинкты являются движущими причинами, не будучи первопричинами, causa sui; они – силы, приводимые в действие высшей силой, но они – силы самостоятельные, составляющие собственную жизнь.

Из инстинктивных фактов проистекают склонности, из склонностей – наклонности, из наклонностей – привычки, из привычек – страсти, из страстей – дела. Все, таким образом, возникает из наших инстинктов, автором которых является Бог; ведь инстинкты, в конечном счете, и есть природа. И, преувеличивая, как это делал Фенелон, мы можем дойти до того, что скажем: наша природа – это творческая сила, продолжающая свою работу в порожденном ею существе, ведущая его одного к развитию и концу.

Но значит ли это, что именно Бог творит наши дела, Бог вдыхает наши страсти, Бог подбирает наши привычки, Бог проверяет наши наклонности и Бог желает наших наклонностей? Но тогда что мы называем моральным существом, и в чем смысл этического закона, и разума, и свободы, и ответственности?

Мистические декларации никогда не бывают хорошими; они простительны на страницах благочестия, но не терпимы в труде по доктрине.

Истина, которая доминирует во всех серьезных теориях о единстве и разнообразии сил в духовном мире, заключается в том, что в начале мы находим высший разум как движущую причину, а во взаимодействии всех движений – как закон и провидение.