Феникс: Тени Империи Александр Антонов

Часть первая

I. Марцеллус Прибытие

Восьмого дня до мартовских календ 45 года до Р.Х. дозорный с башни Массилии возвестил о приближении триремы «Феникс», возвращающейся из Александрии, Афин и Сиракуз.

Как водится, портовый навигатор немедля отплыл на лодке, миновав скалы Посейдона, и взошел на борт судна между мысом Нептуна и островом Дианы.

По обычаю, площадь у храма Юноны наполнилась зеваками, ибо в Массилии прибытие триремы всегда было событием, особенно если корабль, подобно «Фениксу», был построен в верфях Коринфа и принадлежал знатному патрону Марцеллусу Моррелиусу.

Однако трирема приближалась медленно, будто неся на себе печаль. Она миновала пролив, сотворенный некогда гневом Вулкана между островами Лавиния и Цирцеи, обогнула мыс Меркурия и шла под парусами, но столь скорбно, что толпа, чуя недоброе, шепталась: что же случилось с гордым «Фениксом»? Знатоки же видели – корабль цел, руль крепок, весла в строю. Рядом с навигатором стоял юноша, чей взор не упускал ни одной команды, повторяя их четко и властно.

Тревога охватила одного из зрителей. Не дожидаясь причала, он прыгнул в лодку и велел грести навстречу триреме.

«Феникс». Фреска времен Римской республики.

Увидев его, юноша-центурион склонил голову.

Ему было лет двадцать, статен, с глазами темными, как ночь, и волосами, черными смолы. В его осанке читалась твердость легионера, привыкшего к битвам.

Эдомиус Дантеус.

– Эдомиус! – крикнул человек в лодке. – Отчего на корабле траур?

– Великая скорбь, патрон Марцеллус, – ответил юноша. – У берегов Сицилии мы потеряли нашего доблестного центуриона Лукллия.

– Груз? – спросил патрон.

– Цел, клянусь Юпитером. Но Лукллий…

– Как пал? – Марцеллус облегченно вздохнул.

– Не в бою. Лихорадка сожгла его за три дня. Мы предали тело морю с мечом и щитом, как подобает воину.

– Смерть приходит даже к сильнейшим, – произнес патрон. – Но вы хорошо справились, Эдомиус.

Юноша повернулся к гребцам:

– К причалу! Якорь бросать!

Команда замерла, затем ринулась исполнять приказы. Марцеллус, ловко взобравшись на борт, заметил Данглариуса, квестора, выходящего из каюты. Тот поклонился, но взгляд его скользнул по Эдомиусу с холодом.

– Он слишком юн, чтобы командовать, – пробормотал квестор. – Из-за его упрямства потеряли два дня у Мальвы, вместо пути в Массилию.

– Он исполнил долг, – возразил Марцеллус. – Лукллий велел ему доставить свиток претору Гаю.

– Свиток? – Данглариус нахмурился. – А письмо вам он передал?

– Какое письмо?

– Капитан вручил ему еще и таблички для вас. Возможно, юнец забыл…

Эдомиус, закончив дела, подошел:

– Патрон, разрешите отбыть? Отец и невеста ждут.

– Невеста? А, та гречанка из Каталании! – Марцеллус усмехнулся. – Ступай. Но после – ко мне. «Фениксу» нужен новый центурион.

Данглариус сжал губы. Ревность клокотала в нем. Эдомиус же, спрыгнув на берег, шагнул в толпу, даже не подозревая, что зависть квестора уже плетет сети, достойные самого Плутоса.

II. Тени Фортуны

Город Массилия, жемчужина Средиземноморья, встретил Эдомиуса шумом рынков и шепотом цикад. Улицы, вымощенные камнем, дышали жаром, но юноша шагал быстро, будто сама Немезида гналась за его тенью. В руке он сжимал свиток, обернутый в кожу гиппопотама – знак того, что послание не терпело промедления. Отец, старый легионер Тертиус Дантеус, не раз говорил: «Судьба республики висит на острие меча и чести тех, кто держит его».

Однако мысли Эдомиуса летели к дому у подножия холма, где ждала Лисия. Гречанка с глазами цвета моря, чей смех заставлял забыть о битвах. Они встретились в Каталании, когда корабль «Феникс» чинил паруса после шторма. Она лечила раны его товарищей травами, а его – стихами Сапфо. «Ты – мой Одиссей, – шептала она, – но я не стану Пенелопой, что ткет саван. Если покинешь – найду даже в царстве Аида».

Но сейчас, у порога дома отца, Эдомиус остановился. Дверь была распахнута, а изнутри доносился запах ладана и… крови.

Сцена первая: Кинжал в тени

Тертиус лежал на ложе, бледный, как мраморная статуя. На груди – перевязь, пропитанная красным.

– Сын… – хрипло произнес старик. – Они пришли за свитком.

Эдомиус упал на колени, сжимая руку отца:

– Кто? Говори!

– Личины… в масках… Говорили о Цезаре… – Тертиус закашлялся. – Береги Лисию. Они знают…

Смерть забрала его на последнем слове. В углу комнаты Эдомиус заметил обломок глиняной таблички с выцарапанным знаком – переплетенными змеями. Знак, который он видел лишь раз – на рукояти кинжала Данглариуса.

Сцена вторая: Игры в базилике

Тем временем Марцеллус Моррелиус принимал гостей в своей вилле. Среди них – претор Гай Фламиний, человек с лицом хищной птицы, и… Данглариус.

– Ваш юный центурион опоздал, – говорил квестор, наливая вино. – Свиток претору доставлен, но письмо вам? Возможно, он скрывает нечто.

Марцеллус наблюдал за танцем рабынь, но ум его работал. Данглариус слишком старался. Почему?

– Эдомиус – сын Тертиуса, – заметил претор. – Того самого, что сражался с Цезарем при Алезии. Не странно ли, что сын врага республики служит вам?

Удар ниже пояса. Марцеллус вспомнил: Тертиус действительно был в лагере Помпея. Но разве это важно сейчас, когда Цезарь объявил себя диктатором?

– Республика мертва, – холодно ответил патрон. – Мы все служим новой эре.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Эдомиус, окровавленный, с глазами, полными гнева:

– Мой отец убит. Квестор знает, почему!

Данглариус вскочил, но меч Эдомиуса уже блестел у его горла:

– Где Лисия?

Сцена третья: Лабиринт Минотавра

Лисию вели через подземелья старого храма Митры. Ее похитители, люди в бронзовых масках, молчали. Но девушка заметила: один хромал, другой носил перстень с печатью массалиотского монетного двора.

– Зачем вам свиток? – спросила она, пряча в кулаке серебряную булавку из волос.

– Он не свиток, – прошипел хромой. – Это завещание Цезаря. Тот, кто им завладеет, получит ключ к власти.

Лисия вонзила булавку в руку стража. Бежать! По темным коридорам, на ощупь, туда, где слышался рев волн…

Философский диалог у моря

Эдомиус нашел ее на утесе. За спиной гремели шаги погони.

– Прости, – прошептал он, обнимая дрожащие плечи. – Я втянул тебя в бурю.

– Мы в море политики, – ответила Лисия, глядя на приближающиеся факелы. – Где нет портов, только рифы.

– Выбора нет. – Юноша развернул свиток при свете луны. Текст мерцал невидимыми чернилами: «Кто убьет тирана, станет новым Римом».

Это был не просто свиток. Это приговор Цезарю.

Конец главы: Меч судьбы

Данглариус, окруженный людьми в масках, вышел из темноты:

– Отдай документ, мальчишка. Или девушка умрет.

Но Эдомиус рассмеялся, подняв меч:

– Ты забыл, Данглариус! Я вырос на рассказах отца. Республика может умереть, но честь – никогда.

Первая атака началась под крики чаек. Сталь звенела, как стихи Гомера. Лисия, подняв камень, ударила хромого. Марцеллус и претор, подоспевшие с гвардией, схватили заговорщиков.

Но когда маска упала с лица Данглариуса, все ахнули. Вторым под ней был… Гай Фламиний.

– Зачем? – спросил Марцеллус.

Претор плюнул кровью:

– Цезарь дарует власть. А я хочу быть богом.

Эдомиус подошел к краю утеса. Огонь факелов пожирал свиток в его руке.

– Иногда, чтобы спасти Рим, его надо сжечь, – произнес он, глядя, как пепел смешивается с волнами.

Но в кармане его плаща оставалась копия. Ибо истинный воин знает: битва только начинается.

Глава II: Тени Фортуны

Часть первая: Пепел и Сталь

Лунный свет, словно серебряный покров, окутывал руины храма Юноны, где Эдомиус и Лисия укрылись от преследователей. Воздух был наполнен запахом моря и дымом от сожженного свитка, чей пепел еще кружил в ночном ветре. Эдомиус развернул копию завещания, скрытую в подкладке плаща. Чернила, нанесенные молоком аканфа, проступили под лучами луны, обнажая роковые слова: «Тот, кто сокрушит тирана, наследует не только Рим, но и дух его народа».

– Это не просто приговор Цезарю, – прошептала Лисия, касаясь пергамента. – Это ключ к мятежу. Но кто доверил его твоему отцу?

Эдомиус сжал рукоять меча, вспоминая последние мгновения Тертиуса. Переплетенные змеи на обломке таблички – знак Данглариуса, но квестор был лишь пешкой. Заговор уходил корнями в самую сердцевину власти.

– Отец служил Помпею, – сказал он, – но после Фарсала сложил оружие. Кто-то не простил ему этого.

Где-то вдали завыли псы. Лисия вздрогнула, прижавшись к нему.

– Они найдут нас, – ее голос дрожал, но глаза горели решимостью. – Мы должны разделиться.

– Никогда, – Эдомиус резко встал, заслонив ее собой. – Ты – мой ахиллесовый щит.

Сцена первая: Игры авгуров

Тем временем в Риме, в доме Гая Юлия Цезаря, шла пиршественная вакханалия. Диктатор, облаченный в пурпур, наблюдал за танцующими вакханками, но мысли его витали далеко. К нему приблизился Марк Антоний, держа в руке донесение из Массилии.

– Претор Фламиний мертв, – пробормотал Цезарь, пробегая глазами строки. – А юный центурион, говоришь, сжег документ?

– Но сохранил копию, – добавил Антоний. – Если завещание подлинное, сенат потребует твоей головы.

Цезарь рассмеялся, откинув кубок с вином.

– Пусть попробуют. Но найдите этого Дантеуса. Он может стать либо нашим мечом, либо жертвой.

Сцена вторая: Лики преисподней

В Массилии Марцеллус Моррелиус принимал неожиданного гостя – жрицу культа Кибелы, чье лицо скрывала вуаль из фениксовых перьев.