– Все в порядке. Я стала рисовать намного лучше, просто практикуясь самостоятельно. – Камилль погладила бабушкину руку. – Каждый раз, когда отправляюсь за грибами и ягодами, я беру с собой альбом для зарисовок.

– Камилль, выходи замуж за человека, который сможет о тебе позаботиться, – сказала бабушка, – и, если сможешь, найди способ зарабатывать на жизнь своим трудом.

– Зарабатывать себе на жизнь? – в недоумении переспросила Камилль. Бабушка никогда раньше не поднимала этот вопрос.

– Не знаю точно, чем ты могла бы заниматься, – она крепко сжала руку Камилль пораженными артритом пальцами, – но Франция меняется, моя дорогая. Особенно для таких людей, как мы. Война ведь закончится.

– Я умею готовить, – сказала Камилль. – Мадам Трамбле меня всему научила.

– Из-за моей гордыни ты не смогла завести друзей и была так одинока, – продолжала бабушка. – Выйди замуж за фермера, сапожника или жандарма. За доброго и честного человека, для которого твое счастье и благополучие будут важнее гордыни. За того, кто не разочарует тебя, как разочаровал меня твой дедушка, когда нашей семье так нужны были деньги. Но все же, признаюсь, в остальном я была счастлива с ним.

– Потому что он очень тебя любил, бабушка.

– Скажу по секрету, – фыркнула старая графиня, – от любви его было мало толку. Он оставил нашу семью без гроша в кармане. Тем не менее я была счастлива просто потому, что твой дедушка был рядом. Я любила его. Счастье – это не быть любимым, а любить.

Бабушка медленно закрыла глаза. Камилль положила голову на подушку и почувствовала, как бабушкина рука нежно гладит ее по волосам, услышала тихий голос, напевающий колыбельную. Когда Камилль поняла, что бабушка уснула, она на цыпочках вышла из комнаты.

На следующее утро Камилль поехала на велосипеде за священником. Бабушка умерла во сне. Казалось, она просто забыла проснуться. То, что графиня скончалась во сне, было благословением, и Камилль это знала. На глаза навернулись слезы. Весна еще никогда не была такой прекрасной и скоротечной, а великолепие ароматов и ярких красок цветов и побегов не проходило так быстро. Камилль проехала на велосипеде мимо шато, не желая даже смотреть на него. Слишком сильно оно напоминало о бабушке и собственном детстве. Пусть Камилль и часто вспоминала вечера в розовом саду, кружевные скатерти и домашний лимонад, игры в буль[16] и крокет, но по-настоящему она никогда не была счастлива в этом доме. В его стенах между отцом и бабушкой все время царило напряжение.

Камилль поняла, что не чувствует горя в его чистом виде. Она скорбела по бабушке, но в то же время испытывала облегчение. Камилль очень любила бабушку и нещадно ругала себя за подобные мысли. Но все же старая графиня была тяжелым и глубоко несчастным человеком.

Они провели простые похороны в маленькой церкви Успения Пресвятой Богородицы. Приглашать никого не пришлось, весь город узнал и пришел выразить свое почтение. Мадам Дюмон, жена почтмейстера, положила на гроб белую лилию. За стенами церкви весенний ливень оросил землю.

– Месье Барбье, Камилль, – обратилась к ним мадам Дюмон, – я испекла пирог, а еще у нас есть настоящий кофе. Заглянете в гости? Как раз переждете дождь.

Камилль неуверенно посмотрела на отца, который тут же кивнул.

– Замечательно, – сказала мадам Дюмон. – Эдуар, подержи зонтик над Камилль, чтобы она не промокла.

Сын мадам Дюмон смотрел на Камилль из-под длинных ресниц. Эдуар был одним из тех юношей, с которыми бабушка не разрешала ей разговаривать ни в церкви, ни на улице, ни даже на почте, где он работал вместе с отцом. Но бабушки больше нет.