Эдуар сделал предложение Камилль спустя полгода. Рождество она с отцом праздновала в доме семьи Дюмон, где мадам Дюмон почти весь ужин уговаривала их скорее назначить дату свадьбы, чтобы она могла договориться со священником. Однако в начале нового года Эдуара призвали в армию. Он сразу же поступил на службу.

Эдуара убили в первую неделю пребывания в Вердене.

На похоронах Камилль стояла между месье и мадам Дюмон.

– Все восхищались твоей стойкостью, – сказал ей отец, когда они вернулись из церкви. – Как ты вела мадам Дюмон от могилы, сдерживая слезы, чтобы не причинить ей еще больше боли.

Камилль ничего не ответила. Отцу незачем знать, что она скорбит по Эдуару не больше, чем по любому другому юноше, погибшему на войне. В течение нескольких месяцев после смерти бабушки его добрые карие глаза с длинными ресницами и внимание отвлекали Камилль от горестного оцепенения. Вечером, перед уходом на фронт, Эдуар попытался пылко поцеловать ее. Камилль не стала сопротивляться, ведь он мог не вернуться домой живым. Она покорно отвечала, когда язык Эдуара раздвигал ее губы, его руки шарили по блузке. Он прижал ладонь Камилль к своему паху, тихо застонал, а потом ушел прочь в темноту. На следующее утро она видела Эдуара на вокзале, где он, казалось, стыдился даже в глаза ей взглянуть.

Через некоторое время Камилль попыталась воссоздать в памяти лицо Эдуара, но ничего не вышло. Все, что она помнила, – его спина и плечи, когда он садился в поезд, и рука мадам Дюмон, крепко сжимающая ее ладонь в тот момент.

В июне, спустя четыре месяца после похорон Эдуара, Камилль и Огюст отправились на могилу бабушки, чтобы исполнить свой последний долг. Отпевание прошло в их любимой маленькой церкви в Нуаеле, но старая графиня была похоронена рядом с мужем в приморском городке Ле-Кротуа, на территории величественного монастыря Климента Папы Римского. Постоянно занятой из-за войны каменщик наконец-то вырезал имя бабушки на надгробии – внушительном памятнике из черного гранита, увенчанном фамильным гербом. Эпитафия покойного графа, все его имена и титулы занимали так много места, что хватило только на одну скромную строчку для бабушки.

Элизабет-Амандин, графиня де Бомарше

(1840–1915)

– Бабушка часто говорила, что более или менее сносным жизнь в коттедже делали розы «Глуар де Дижон», который росли у нее под окном. – Камилль наклонилась и положила те самые цветы на могилу. – Жаль, что мы не смогли вырезать на камне больше слов. А ведь так хотелось сказать, что она была любима.

– В каком-то смысле это и сказано на ее надгробии. – Отец обнял Камилль за плечи. – Имя Амандин означает «горячо любимая».

Когда Камилль сошла с поезда в Нуаеле, она заметила, как сильно устал ее отец. В течение последнего года Огюсту нездоровилось. У него все время что-то болело. Камилль была слишком занята уходом за бабушкой и поняла, как сильно он ослаб, только после ее смерти. От станции до коттеджа – добрых сорок пять минут пешком. Камилль надеялась, что отец справится, если они будут идти не спеша.

– Капитан Барбье? – вежливо поздоровался мужчина. Темные волосы заблестели в свете заходящего солнца, когда он приподнял фуражку.

– Да, это я, – кивнул Огюст, обернувшись.

Мужчина отдал честь.

– Меня зовут Жан-Поль Руссель. Мадам Фурнье попросила меня подвезти вас домой.

Мужчина слегка поклонился Камилль, а когда выпрямился, она сразу же его узнала. Она видела его в огороде шато, когда они еще были детьми. Это тот самый помощник Бастьена, «маленький ублюдок», который сбежал и которого Бастьен назвал никем. Глаза Жан-Поля были бледно-голубого цвета и контрастировали с темными бровями и усами. Таких глаз Камилль никогда не видела.