Эрмин: Цитадель Отголосков Arctos Vale

Пролог: Корни Силы и Шепот Стали.

Холодный, кристальный воздух леса Эльгариона обжигал легкие Эрмина. Не зимний холод, а пронизывающая до костей пустота, зияющая внутри него, как черная дыра, высасывающая тепло мира. Он стоял посреди священной рощи, у подножия Великого Дуба, чьи ветви, казалось, пронзали самое небо. Рядом, невесомая и прекрасная, парила Лираэль, дух древнего дерева. Ее глаза, цвета молодой листвы, изучали его без жалости, лишь с безмерной мудростью веков.

"Снова, Эрмин," – ее голос был шелестом листьев на ветру, но звучал с железной твердостью. – "Не борись с ней. Прими пустоту. Пусть она станет сосудом, а не пропастью."

Эрмин стиснул зубы. Каждая тренировка была пыткой. Его дар, жадно поглощал окружающую Ману, но без контроля она втягивала все подряд – чистую энергию леса, страх ночных тварей, даже слабые отголоски боли от далеких битв. Это было как пытаться напиться из бурного потока, стоя по горло в воде, – легко захлебнуться.

Он закрыл глаза, сосредоточился. Внутри него бушевал хаос. Темная бездна рвалась наружу, требуя наполнения. Он вспомнил урок Лираэль: "Духовное Озеро". Мысленно он погрузился в корни Великого Дуба, ощущая их пульсацию. Лираэль протянула руку, и из земли взметнулись призрачные золотые корни, обвивая его ноги, проникая сквозь кожу в самое нутро.

"Наполняй!" – приказал шепот Лираэль. – "Дай лесу наполнить тебя. Чистотой. Жизнью. Верой!"

Эрмин напряг волю. Он представлял, как золотые нити живой магии леса вплетаются в его внутренний мир. Вспоминал непоколебимую веру Бьярна, ревущего его имя в бою – стальные спирали воли, усиливающие сосуд. Чувствовал отголоски спокойной силы Леодана – незыблемый свет во тьме. И даже… алые всполохи решимости Кайры, ее яростную волю к победе, которую Лираэль учила его принимать осторожно, как крепкий напиток.

Боль накатывала волной. Искаженные обрывки чужой энергии, попавшие в "пустоту" ранее, сопротивлялись очищению, жгли изнутри. Эрмин вскрикнул, но не сдался. Он сжал эту боль, как раскаленный уголь, и направил ее в "Зону Концентрации"– раскаленный докрасна купол воли, возникший вокруг него на мгновение. Боль сгорела, превратившись в короткий, ослепительный всплеск фокуса. Черная бездна внутри него на миг успокоилась, наполненная чистым, сияющим потоком Манны леса. Он дышал глубже, чувствуя, как энергия течет по его жилам не как разрушительный поток, а как управляемый водопад.

"Лучше," – одобрила Лираэль, и в ее голосе пробилась тень тепла. – "Ты учишься, дитя. Сосуд крепнет. Но одного источника мало. Тебе нужны каналы. Русла. Фокус."

На следующий день тренировка сменила локацию. На поляне, где когда-то проходили ритуалы эльфов, стояла Сигрид, Валькирия в сияющих доспехах. Рядом с ней мерцала эхо Леодана, духа-предка, чье присутствие ощущалось как тихая, непоколебимая скала в океане возможностей Эрмина.

"Пустота – твой резервуар, Эрмин," – начал Леодан, его голос звучал прямо в сознании юноши, глухой и мудрый. – "Но сила без направления – это буря, сметающая и друга, и врага. Я – твой якорь. Когда тьма внутри захочет поглотить тебя целиком, держись за мой символ. Он напомнит тебе, кто ты есть."

Эрмин кивнул, касаясь мысленно знакомого узора. Затем взгляд Леодана обратился к Сигрид. "А она… она станет твоим мечом и щитом, выкованным из твоей же силы. Покажи ему, Валькирия."

Сигрид взмахнула мечом. Вокруг нее возникли три валькирии Эха. "Раньше я была лишь одним клинком, Эрмин," – сказала она, и ее голос звенел сталью. – "Теперь, через связь с твоей… уникальной сущностью, я могу позвать сестер. Мои Эха – не просто отражения. Они – узлы силы, проводники."

Она снова взмахнула мечом. Одно Эхо подняло щит, второе сфокусировало луч Святого Света на мишени – старом пне, третье просто стояло, словно координируя действия. "Твоя "Пустота" – источник. Моя связь с Легионом Забытых – эгрегором. Твоя воля – приказ. Я – живой кондуит, через который сила обретает форму."

Задание было простым и невероятно сложным одновременно: призвать не духа, а лишь эхо духа – призрачного воина Легиона – через Сигрид, используя "пустоту" как источник энергии, а ее как фокус и стабилизатор. Эрмин сосредоточился. Он ощутил "пустоту", теперь более спокойную после вчерашней тренировки с Лираэль. Укрепился на символе Леодана. Затем направил тонкий ручеек энергии не вовне, а к Сигрид, к ее сияющей ауре, к ее связи с тем незримым братством павших героев.

Сигрид почувствовала поток. Она вскинула меч, ее крылья расправились, излучая свет. "Через меня, Эрмин. Да явится воин!"

Воздух перед одним из ее эхо заколебался. На миг проступили очертания призрачного рыцаря в потрепанных доспехах, держащего полупрозрачный меч. Он просуществовал лишь мгновение, рассыпавшись искрами света. Эрмин почувствовал рывок в "пустоте", как будто кто-то сделал глоток, но не было изнуряющей боли, лишь легкое головокружение. Сигрид улыбнулась, устало, но с удовлетворением.

"Видишь?" – сказал Леодан. – "Не ты тащишь силу. Ты открываешь дверь, а Сигрид направляет поток. Вместе вы – ключ и замок."

Недели напряженных тренировок сменяли друг друга. Эрмин учился наполнять "пустоту" чистой манной леса под чутким руководством Лираэль, превращая ее из хаотичной пропасти в управляемый резервуар. Он отрабатывал канал связи с Сигрид, все чаще и стабильнее вызывая эхо воинов Легиона, ощущая их коллективную волю как мощный, но послушный поток. И всегда, как незыблемый фундамент, был там символ Леодана, его Духовное якорь, напоминавший о его человечности, о цели, когда тьма внутри шептала о легкости падения.

Именно после одной из таких удачных сессий, когда Эрмин сумел удержать три эха рыцарей почти минуту, ощущая лишь легкую усталость, а не изнеможение. К поляне приблизился отряд эльфийских следопытов во главе с Таэль. Его зоркие глаза, видящие сквозь обычную и магическую тьму, оценивающе скользнули по Эрмину и сияющим эхам.

"Твой контроль растет, Призыватель," – констатировал он без лишних эмоций. – "Лесу это нравится. Чистая манна течет свободнее там, где ты медитируешь."

Эрмин распустил эха, кивнув в знак благодарности. Он уже привык к эльфийской сдержанности.

"Но мир за пределами Эльгариона не дремлет," – продолжил Таэль, его голос стал жестче. – "Пришли вести. Гонцы от Древних Камней."

Он сделал шаг вперед, протягивая свернутый в трубку лист необычайно прочного, будто металлического, пергамента. На нем виднелась сложная печать – переплетение молота, горы и звезды.

"Дворфы," – пояснил Таэль, пока Эрмин разглядывал печать. – "Из горного королевства Имарат Аль-нур. Те, что копают глубже всех и помнят дольше всех. Они просят аудиенции. С тобой, Эрмин."

В воздухе повисло напряженное молчание. Лираэль нахмурилась, ее лик изобразил глубокую озабоченность. Сигрид сжала рукоять меча. Даже эхо Леодана, казалось, мерцало чуть ярче.

"Имарат Аль-нур…" – прошептал Эрмин, ощущая внезапную тяжесть в груди, не связанную с "пустотой". Королевство, окутанное легендами и тайнами, практически изолированное от внешнего мира. Почему они? Почему сейчас? И почему с ним, которого Церковь клеймила еретиком, а Технократы считали аномалией?

"Что им нужно от меня?" – спросил он, поднимая глаза на Таэля.

Эльф пожал плечами, но в его взгляде читалось понимание значимости момента.

"Гонцы не сказали. Лишь передали послание: 'Скажите Призывателю. Камни Имарат Аль-нур помнят Падение. Помнят Древние Войны. И помнят того, кто приходил после. Пришло время говорить. Мы ждем его у Врат Гор."

Слова повисли в чистом воздухе Эльгариона, нарушив идиллию тренировок. Тень грядущих событий, куда более масштабных и опасных, чем битвы в Базилее, легла на поляну. Путь к контролю над "пустотой" только начался, но мир уже стучался в дверь, напоминая, что Эрмину суждено быть не просто учеником в священном лесу, но игроком на доске, где ставками были королевства и сама судьба миров. И встречи с повелителями горных глубин было не избежать.


Глава 1: Каменное Покаяние и Остров Теней.


Путь в Имарат Аль-нур лежал через горные перевалы, где ветер выл, как потерянная душа, и тропы цеплялись за скалы, словно последней надеждой. Эрмин шел молча, погруженный в свои мысли – в отголоски тренировок с Лираэль, в холодное прикосновение «пустоты», которая теперь вела себя чуть смирнее, как усмиренный, но не прирученный зверь. Рядом с ним скользил Таэль. Его эльфийская грация казалась неуместной среди грубых, выщербленных временем камней, но движения были бесшумны и точны. Его зоркие глаза, видевшие сквозь туман и полумрак, безошибочно вели их по опасному пути, оставленному дворфийскими гонцами.

Чем глубже они уходили в горы, тем ощутимее становилось давление камня. Воздух густел, наполняясь запахом пыли, металла и чего-то древнего, неподвижного. Наконец, перед ними открылся вход. Не просто пещера, а исполинские Врата. Высеченные в самой скале, они уходили ввысь на десятки метров, украшенные барельефами, изображавшими подвиги легендарных королей, извержение вулканов и созидание несокрушимых крепостей. Ворота были открыты, но за ними царила не темнота, а теплое, приглушенное сияние тысяч фонарей и факелов, отражавшихся в полированных каменных стенах и бронзовых украшениях.