Их встретили сразу. Не стража у ворот, а группа дворфов в тяжелых, но искусно сделанных доспехах, с седыми, тщательно заплетенными бородами и глазами, похожими на куски обсидиана. Они молча сопроводили Призывателя по широким, устланным каменными плитами тоннелям, мимо шумных кузниц, грохочущих молотами, мимо глубоких шахтных стволов, откуда доносился гул механизмов и крики рудокопов. Город внутри горы поражал масштабом и мощью. Воздух дрожал от работы невидимых машин, а каменные своды, подпираемые колоннами, украшенными рунами, казалось, держали на себе целый мир.

Их привели не в тронный зал, а в обширный, строгий кабинет, стены которого были уставлены свитками карт и чертежами непостижимых механизмов. За массивным каменным столом, покрытым резными узорами, сидел дворф. Он был старше других, его борода, отливающая сталью, была заплетена в сложные косы, перехваченные золотыми кольцами. Его глаза, острые и проницательные, изучали Эрмина без тени сомнения или страха.

«Я – Балин Стальнобород, глава Сената Камня Имарат Аль-нура, – представился он, голос низкий, как грохот камнепада вдали. – Король Торгрим Камнекузнец ждет тебя, Призыватель. Лично. Он велел доставить тебя немедля по прибытию. Твой эльфийский спутник может подождать здесь. Ему будет оказано должное гостеприимство».

Таэль кивнул, его лицо осталось бесстрастным, но Эрмин почувствовал легкое напряжение в его позе. Оставшись один с Балином, он последовал за ним по еще более величественным коридорам, мимо дворфийских воинов в доспехах, казавшихся высеченными из цельных глыб, мимо ученых, спорящих над чертежами. Наконец, они остановились перед дверьми из черного, отполированного до зеркального блеска камня, инкрустированного золотыми жилами и светящимися рунами. Это были не просто двери – это был символ абсолютной власти.

Тронный зал Имарат Аль-нур был высечен в гигантском кристаллическом гроте. Своды сияли внутренним светом, как застывшее северное сияние. На возвышении из черного базальта стоял трон – не вычурный, а мощный, как кузнечный наковальне, выкованный из темного металла, испещренного рунами защиты и власти. На троне сидел Король.

Торгрим Камнекузнец был воплощением дворфийского могущества. Широкий в плечах, с руками, покрытыми шрамами от пламени и металла, он казался вытесанным из горного хребта. Его борода, цвета воронова крыла, была переплетена платиновыми нитями и заправлена за широкий пояс. На голове – простой, но тяжелый венец из адамантита. Но его глаза… Глаза, обычно, должно быть, горевшие огнем решимости, сейчас были полны глубокой, каменной скорби. В них не было гнева, лишь тяжесть, сравнимая с весом горы над их головами.

Он не стал церемониться. Когда за Эрмином закрылись гигантские двери, и зал остался пуст, кроме них двоих и стоящего поодаль Балина, король заговорил. Его голос, громовой и властный, звучал приглушенно, сдавленно.

«Приветствую тебя в Каменном Сердце Мира, Эрмин. Или тебе милее титул Призывателя?» – Он не ждал ответа. – «Я знаю, зачем ты пришел. И знаю, что ты видел там, на поверхности. Скверну. Демонов. Предательство.»

Он встал с трона. Его фигура, казалось, заполнила весь зал. Он сделал несколько шагов вперед, его тяжелые сапоги глухо стучали по полированному камню.

«Но знаешь ли ты, что самое горькое предательство – это предательство своих?» – Голос короля дрогнул. – «Я… виновен, Эрмин. Виновен в том, что недоглядел. Не проник в темные уголки умов тех, кому доверял. В моем королевстве, под моей горой, зрела измена.»

Он сжал кулаки, костяшки побелели.

«Группа моих дворфов… моих родичей!.. Они сплели паутину союза с теми самыми силами тьмы, что грозят поглотить мир. За моей спиной! Ради чего? Ради обещаний силы? Вечной жизни в камне? Безумие!» – Он ударил кулаком по базальтовой колонне, и зал содрогнулся, посыпалась каменная крошка. – «Я слепой старик, погрязший в делах рудников и законов Сената!»