Так что против утверждения, что там нет необходимости в добродетели, раз мы уподобляемся через добродетель, достаточно сказанного. Но нужно добавить убедительности доводу, не ограничиваясь насилием.

2. Прежде всего, рассмотрим добродетели, через которые, как мы говорим, происходит уподобление, чтобы понять, что у нас они – подражание и потому добродетель, а там – первообраз и потому не добродетель, отметив, что уподобление бывает двояким.

Одно требует тождества в подобных вещах, когда обе подобны одному и тому же. Другое – когда одно уподоблено другому, а то – первому, и нет обратного подобия. Здесь уподобление понимается иначе: не как требование одинаковой формы, а как иной способ, если уподобление происходит иным образом.

Так что же такое добродетель в целом и каждая в отдельности? Яснее будет рассмотреть каждую, и тогда общее, что делает все их добродетелями, станет очевидным.

Гражданские добродетели, о которых мы говорили выше, действительно упорядочивают и улучшают нас, ограничивая и соразмеряя вожделения и вообще страсти, устраняя ложные мнения через обращение к лучшему, через определенность и отказ от безмерного и неопределенного в пользу соразмерного.

И сами они, будучи определены как меры в материи души, уподобляются тамошней мере и несут след высшего блага.

Ведь совершенно безмерное, будучи материей, совершенно несходно. Но поскольку оно причастно форме, постольку уподобляется бесформенному там.

Но больше причастно то, что ближе. Душа ближе и родственнее телу, поэтому она причастна больше, так что даже обманывается, кажется богом, не будучи им.

Так вот, эти люди уподобляются.

3. Но поскольку намекается на иное уподобление, соответствующее высшей добродетели, поговорим о ней. Тогда яснее станет суть гражданской добродетели, а также то, что выше ее по сути, и вообще, что есть иная добродетель помимо гражданской.

Платон, говоря, что уподобление богу – это бегство отсюда, и приписывая это не просто добродетелям в государстве, а добавляя «гражданские», а в другом месте называя очищениями, ясно различает два их вида и уподобление относит не к гражданской добродетели.

Как же мы называем эти очищения и как, очистившись, больше всего уподобляемся?

Поскольку душа зла, смешавшись с телом, сострадая ему и разделяя все его мнения, она станет доброй и добродетельной, если не будет разделять мнений, а действовать самостоятельно – то есть мыслить и разуметь, – не сострадать – то есть быть умеренной, – не бояться отделения от тела – то есть быть мужественной, – и руководствоваться разумом и умом, не сопротивляясь – а это справедливость.

Такое состояние души, когда она мыслит и бесстрастна, если назвать уподоблением богу, не будет ошибкой. Ибо божественное чисто, и его деятельность такова, что подражающее обладает разумностью.

Почему же там не так? Потому что там нет состояния, это особенность души.

Душа мыслит иначе. Там одно – иначе, другое – вообще не мыслит.

Значит, мышление там и здесь одноименно? Нет. Там – первично, здесь – производно.

Как слово в речи – подражание слову в душе, так и слово в душе – подражание слову в другом.

Как произнесенное слово разделено по сравнению с внутренним, так и внутреннее – истолкование того, что перед ним.

Добродетель же принадлежит душе, а не уму и не тому, что выше.

4. Нужно исследовать, тождественно ли очищение такой добродетели или очищение предшествует, а добродетель следует, и есть ли добродетель в процессе очищения или после очищения.

Незавершенное в очищении – как бы еще не конец. Но очищение – это удаление всего чужого, а благо – нечто иное.