Это продолжалось недолго – может быть, минуту, может, две. Андрей сидел неподвижно, боясь пошевелиться, боясь спугнуть это невероятное явление. Он чувствовал, как по спине пробегает холодок, а волосы на затылке слегка шевелятся. Реальность снова давала трещину, впуская в его упорядоченный мир нечто необъяснимое и потенциально опасное.

Затем так же внезапно, как и начался, разговор оборвался. Просто стих. Никакого прощания, никакого затухания звука – голоса исчезли, словно их и не было. В комнате снова воцарилась плотная, тяжелая тишина. Но теперь она была другой. Она больше не казалась мирной или сонной. Она была напряженной, звенящей, полной невысказанных вопросов и скрытых угроз.

Андрей остался сидеть в кресле, глядя на стену перед собой. Холод пробирал его до костей, но это был уже не только холод зимней ночи. Кто она такая, эта девушка с седыми волосами и шрамами-запятыми? С кем она говорит на этом мертвом или несуществующем языке? Как ее голос мог звучать здесь, в его квартире? Была ли это какая-то технология, о которой он не знал? Или… что-то совершенно иное, выходящее за рамки привычных объяснений?

Вопросы роились в его голове, но ответов не было. Было только ощущение прикосновения к тайне – глубокой, древней и, возможно, опасной. И отчетливое понимание, что их странные, молчаливые прогулки по снежным полям – это лишь поверхность, лишь видимая часть чего-то гораздо большего и непостижимого.

6. День шестой: Следы и тени

Утро шестого дня Андрей встретил с тяжелым чувством. Ночь после подслушанного разговора была беспокойной, полной обрывков странных сновидений, где голоса на неизвестном языке сплетались с образами лабиринтов и заснеженных полей. Когда он снова увидел Лику у входа в библиотеку, стоящую там с той же невозмутимой пунктуальностью, он не мог не посмотреть на нее иначе.

Внешне она была такой же, как и всегда в эти дни: темное пальто, ярко-красный шарф, седые волосы, выбивающиеся из-под черной шапки, спокойное, почти непроницаемое лицо. Но для Андрея ее образ теперь был раздвоен. За этой безмятежной поверхностью он видел (или хотел видеть) следы ночной тайны. Он вглядывался в ее темные глаза, ища там отголоски того странного, гортанного языка, тень ее невидимого собеседника. Он искал признаки усталости, беспокойства, хоть какой-то намек на то, что она – не просто загадочная спутница для прогулок по снегу, а существо, связанное с чем-то иным, непонятным и, возможно, тревожным.

Но Лика, казалось, была совершенно невосприимчива к его внутреннему напряжению. Она встретила его взгляд своим обычным, ровным спокойствием, кивнула, и они, как и прежде, отправились в путь, в белое безмолвие полей.

Погода сегодня была под стать его настроению – серое, низкое небо давило на землю, временами начинал идти мелкий, колючий снежок, который ветер тут же подхватывал и швырял в лицо. Тишина полей казалась менее мирной, более напряженной, словно само пространство прислушивалось к чему-то. Андрей шел рядом с Ликой, но его внимание было обострено до предела. Он вслушивался не только в скрип снега, но и в малейший шорох ветра, всматривался не только в горизонт, но и в саму текстуру снежного покрова.

Именно поэтому он их заметил. Сначала один, потом еще несколько. Они шли не по их тропе, а чуть в стороне, метрах в десяти, параллельно их курсу, появляясь из-за невысокого снежного наноса и исчезая за следующим. Это были следы. Но странные, ни на что не похожие.

Они были большими, значительно крупнее отпечатка человеческого ботинка, но при этом неглубокими, словно что-то тяжелое, но обладающее большой площадью опоры, прошло здесь совсем недавно. Форма была неопределенной, расплывчатой – не четкий отпечаток лапы зверя и не рифленый рисунок подошвы. Скорее, это были широкие, овальные вмятины, немного неровные по краям. Как будто кто-то шел в огромных, неуклюжих снегоступах странной конструкции, или словно по снегу протащили что-то тяжелое и бесформенное. Ветер и мелкий снег уже начали их затягивать, сглаживать контуры, стирая детали, но само их присутствие здесь, в этой пустынной местности, где кроме них двоих не было ни души, вызывало острое чувство тревоги.