Густой кофейный аромат наполнил комнату до самого потолка. Повернувшись, я недовольно посмотрела на брата.

– Давай я сама решу, кому мне стоит показываться, а кому, нет, – пробубнила я и, подойдя к креслу, опустилась на мягкую подушку. – Ты, дорогой мой, лучше-ка объясни, что этот хмырь, Соломонов, делал в моей квартире? Ах да, и в кабинете тоже.

– В смысле – что делал в квартире? – посмотрел он на меня как на дуру.

Антон поставил на журнальный столик мою чашечку и сел на диван, разместив свою на подлокотнике подле стакана.

– В самом что ни на есть прямом смысле, – раздраженно сказала я, рассматривая его удивление, ошивающееся в глазах. – Этот психопат сегодня ночью проник в мою квартиру.

– Что значит – проник?

– Проник – значит скрытно, незаметно, тайно пробрался, без позволения то есть. Ясно?

–– Ясно, – недовольно буркнул он. – А как?

– Да мне-то откуда знать? Я вернулась домой, а тут оно – наглое беспардонное существо. Сидит в моем кресле, еще и претензии мне смеет предъявлять.

– Не может быть.

– Ну да, ну да, – пробубнила я и сделала глоток из чашки, мечтая о бодрости. – Быть не может, но было. Хорошо, а что оно делало в моем кабинете?

– Откуда я знаю?

Антон смотрел на меня так, как будто я была не в себе.

– А кто знает? – разозлилась я. – Это ты впустил его в нашу жизнь и в наш бизнес, да к тому же чего-то наобещав с три короба.

– Да ничего я ему не обещал.

– Где ты его вообще подцепил?

– Никого я не цеплял, – надулся он, громко отхлебнув горячий кофе. – Я был в баре с Максом; к нам подсел Соломонов (они с Максом, как оказалось, знакомы), разговорились. Соломонов задал пару вопросов о компании, а потом как бы невзначай поинтересовался, кто у нас исполняет обязанности юриста, я сказал: ты. Он попросил организовать ему встречу с тобой, что я и сделал.

– И на кой, спрашивается?

– Что – на кой?

– На кой черт, говорю, ты организовал эту встречу? У меня, по-твоему, проблем других нет, что ли?

– А у меня что, по-твоему, тоже других проблем нет, чтоб обзавестись еще и проблемами с Соломоновым? Этот человек не мандаринками абхазскими торгует на углу Новослободской и Греческой, он невесть чем занимается!

– Что значит – невесть чем?

– Не знаю, что это значит, но что-то точно значит. У кого не спроси, все разводят руками и пожимают плечами. Я не знаю, кто этот человек, но знаю одно – этот человек небезопасен. И поэтому тебе лучше принять его предложение.

– Скажи, Антон, ты в своем уме? – вздохнула я, рассматривая лицо брата. – Ты же понимаешь, что он предлагает. Понимаешь, где мы окажемся, когда все вскроется (а все непременно вскроется). Так что ты можешь даже и не мечтать, что я буду угождать ему. Лучше ответь мне на вопрос: ты обещал Соломонову подписать договор, если прежде он заставит сделать это меня?

Антон, казалось, растерялся. Он сделал пару-тройку глотков из чашки, а я поняла: он тянет время.

– Не обещал, – наконец-то соизволил ответить брат, при этом стараясь не смотреть мне в глаза.

То, что Антон нагло врал, я поняла сразу же, как и то, что от него правды я не услышу. А вот Соломонову врать мне нет никакого резона, поэтому откровенный разговор с ним мог бы прояснить ситуацию, а я смогла бы уличить братика во лжи.

– Где я могу найти этого психопата?

– Какого? – прикинулся он дурачком.

– Соломонова, – сдержанно ответила я, хотя очень хотелось нагрубить.

– Софи, тебе лучше не встречаться с ним наедине.

– Раньше надо было думать, что для меня будет лучше, – фыркнула я. – Где обитает сие чудовище?

– В бизнес-центре на Курской, 17.

–– Допивай свой кофе и катись-ка ты на производство. Сегодня вечером я жду отчет о испорченной партии дорогостоящего сиропа и использованной не по назначению аскорбинки. Ах да, предупреди там всех причастных, что они будут оштрафованы и лишены премий: у нас в бюджет не заложены средства для их внеплановых и несогласованных «экспериментов». Они все осели в лаборатории, так как там такие же ученые-недоучки протирают штаны во главе с моим бывшим…