– Он уволился, – перебил брат.

– Ну хоть одно верное решение принял за всю свою бесполезную жизнь.

– Софи, а с сиропом надо бы разобраться…

– Надо? Разберись. А мне вечером отчет на стол. Надеюсь, вы крыс от кашля уже вылечили, или эта «синька» в цеху ждет проверяющих?

– Вылечили, – насупился Антон.

– Все, давай, – поднялась я с кресла, – мне пора собираться. Понимаешь ли, дел по горло и проблем выше крыши. И еще, мать навести.

– Зачем?

– Затем, чтобы она не думала, что воспитала неблагодарную скотину (хотя так оно и есть!).

– Ладно, вечером заскочу, – вздохнул он, застегивая пиджак.

– И торт младшенькой нашей купи. Медовый с черносливом и грецкими орехами. Она меня просила, но я в ближайшее время не планирую там появляться.

– Ладно.

Брат оставил нас с тишиной наедине. Мы наконец-то смогли насладиться друг другом вдоволь.

Кофе помог взбодриться, и ближе к полудню я таки добралась до Курской. Увалившись на руль, я осмотрела стеклянный фасад здания, отзеркаливающий лучи дневного солнца. От яркого света он переливался лазурью, напоминая небеса рая, да к тому же отражающиеся облака вносили немалую лепту в рукотворную красоту. Приложив усилия, я выбралась из салона и осмотрелась: парковка полна свободных мест, так как обеденный перерыв был в самом разгаре.

– Надеюсь, этот отморозок на месте?

Войдя в здание, в котором было свежо и прохладно, я подошла к высокой стойке, похожей на серебристый полумесяц. Молодая улыбчивая шатенка-администратор подсказала, где найти кабинет Соломонова, а вот ответить на вопрос, кто этот человек и чем занимается, между прочим, тоже не смогла, как и те, кого спрашивал Антон.

Поднявшись на двадцать шестой этаж, я осмотрела пустой коридор с белым мраморным полом, по которому носилась тишина из одного конца в другой и обратно. На двери, упомянутой девушкой с ресепшена, не было ни таблички (ну, например, «Осторожно! Злая собака!» или «Не влезай! Убьет!»), ни условных обозначений (таких как «Радиация», «Яд» или «Взрывоопасно»). В общем, заблаговременно человек не мог получить ни йоты информации об обитателе этого кабинета. Стучать я не стала и сразу же вошла в просторное помещение, которое оказалось приемной к тому же абсолютно пустой (даже стола для секретаря в ней не было). Напротив входной двери располагалась еще одна точно такая же дверь. От чего-то проснулось во мне волнение, которое подверглось жесточайшему игнору. И в этот раз я решила не проявлять вежливость (Соломонов ведь все равно не знает, что это за «чудо чудное и диво дивное» судя по его манере появления) и, опустив ручку, распахнула дверь: на фоне стеклянной стены, за которой плыли взбитые облака, стоял стол, за которым сидело Его Величество Артур Валерьевич. Артур оторвал взгляд от монитора и уставился на меня как на призрак. От вежливости я опять же отказалась и слова приветствия опустила, усевшись в кресло. Соломонов тут же опустил крышку ноутбука и сдвинул его в сторону, продолжая крепко держаться взглядом за мое побледневшее лицо (эту бледность я ощущала физически). Но побледнела я не от страха, который, несомненно, испытывала в присутствии этого странного, непредсказуемого мужчины, а от омерзительной тошноты, которая поднималась от желудка к глотке.

–– Неожиданно, – признался он, как-то по-царски откинувшись на спинку кресла. – Я знал, что в итоге ты согласишься.

–– Соглашусь на что? – прикинулась я дурочкой.

–– На мое шикарное, дорогостоящее предложение.

– Ах, ты об этом, – театрально приподняла я брови, сглотнув тошнотворный ком, подкативший к горлу. – Это вряд ли, хотя… – выдержав интригующую, обнадеживающую паузу, я заключила: – Нет, все же не соглашусь. Твое предложение меня по-прежнему не интересует. Я приехала просто поговорить.