– Ну, на нет и суда нет, – развел Артур руками. – Тогда нам говорить не о чем.

– Как это – не о чем? А о том, что тебе пообещал мой бестолковый братец?

–– Ты об Антоне, что ли? Или у тебя есть еще один бестолковый братец?

–– Нет, к счастью, он у меня один такой. Так, что он пообещал тебе?

–– Ой! да что он мог пообещать мне? – с высокомерным видом спросил Соломонов. – Вот я, несомненно, мог бы ему что-то пообещать, а он мне – маловероятно.

–– Послушай, – вздохнула я, стараясь не обращать внимания как на собственное головокружение, так и на напыщенность Соломонова, ведь тошнило от них одинаково противно, – если Антон имел неосторожность дать тебе надежду на наше сотрудничество, то прошу его простить. И понять, что никакого сотрудничества быть не может. Мой брат падок на большие деньги и безустанно грезит о сверхприбыли, которой в нашем невыгодном деле быть не может: трудимся мы исключительно на благо общества, а не на свое. Когда-нибудь и Антон поймет это, а пока надо набраться терпения и не обращать внимания на его хотелки. Ты создаешь видимость взрослого, здравомыслящего и серьезного человека, поэтому я хочу попросить тебя впредь не воспринимать его слова всерьез. Надеюсь, Артур, ты исчезнешь из нашей жизни так же внезапно, как и появился в ней, а я за это до конца своих дней буду тебе безмерно признательна.

Я поднялась с места, фальшиво улыбнулась и, развернувшись, направилась к выходу.

– Софья, постой, – попытался остановить меня он, но я не собиралась более тратить на него ни минуты своего драгоценного времени.

Соломонов остановил меня у двери, когда я уже практически дотянулась до ручки. Ухватившись за плечо, он развернул меня к себе лицом. Я опешила. Пристальный взгляд в ахроматические глаза был чересчур длинным. Тошнота сжимала желудок до боли. Мне хотелось оказаться внизу, на парковке. Казалось, что всем нутром я чувствую эту поднебесную высоту здания; казалось, что я, как альпинист, пребываю в зоне смерти, где концентрация кислорода недостаточна для моего глубокого вдоха; казалось, еще минута – и я лишусь чувств так же, как это случилось несколькими часами ранее. Мне все-таки удалось совладать с тошнотой, а после и со своим взглядом: я опустила глаза, испытывая подлинный ужас от неописуемой серости холодной соломоновской радужки.

– Софья, – шепнул он на выдохе, – посмотри на меня.

Стиснув зубы, перешагнув через собственный ужас, я опять подняла глаза. Создавалось впечатление, что Артур чего-то ожидает. Но чего? Вся сложившаяся ситуация была какой-то одиозной, что ли. Она вызывала отвращение и дискомфорт. Шагнув назад, я извлекла руку из его пальцев.

–– Я хочу тебе кое-что показать, – смутился Соломонов. – Присядь, пожалуйста, – попросил он и указал на кресло. Я присела.

Артур достал из сейфа папку в кожаном переплете и протянул мне. Руки сильно дрожали, и, похоже, он сразу же заприметил этот неприличный тремор. Я покусывала нижнюю губу, намеренно замедляя движения. Соломонов вернулся на место и замер в ожидании, наблюдая внимательно за мной. Распахнув папку, я опустила ее на колени, уставившись на белоснежные листы, исполосованные черными строками. Первое, что бросилось в глаза – размашистая подпись брата. В предсердие с тыла воткнулось острие предательства. Не знаю, что во мне разрасталось быстрее – злость или обида, но они, переплетаясь, стягивали путами мои руки, как стягивают руки покойника, дабы он был более смиренным при транспортировке гроба. Скользнув глазами вверх по листу, я попыталась прочесть текст, вот только перед глазами строчки плыли, напоминая радиоволны, а затем они и вовсе стали исчезать, причем не полностью, а частично. Частое моргание не помогало, ухудшая ситуацию и размазывая безжалостно буквы. Внезапно неприятно защекотало над верхней губой. Я прикоснулась к коже холодными подушечками, осязав что-то влажное и липкое. Спешно отстранив пальцы, я уставилась на кровь. Капля, соскользнув с губы, капнула прямо напротив моих инициалов, изобразив алую кляксу. Артур подскочил с кресла и, мгновенно оказавшись рядом, протянул мне коробочку с салфетками, взамен получив назад папку. Я зажала нос, пытаясь остановить кровотечение.