–– Проникновение в твое сознание не входит в мои планы, а вот в твое тело я проник бы с превеликой охотой.

Дернув меня на себя, он впился в губы, жадно и страстно целуя их. Мое когда-то парализованное страхом тело содрогнулось. Резко дернувшись, я оттолкнула Соломонова и прошипела:

–– Не прикасайся ко мне, придурок!

–– А это ты зря, – прошипел он в ответ, отступая.

–– Пошел вон из моего дома!

– Стерва психованная! – злобно кинул Соломонов, выскочив из гостиной.

Когда прогремел хлопок входной двери, я мгновенно оказалась в прихожей и сдвинула мощный засов, запирая ее. В квартиру вернулась тишина, позволяя расслабиться, но сделать это было не так-то просто: руки дрожали, в груди колотилось перепуганное до смерти сердце, вдох тут же сменял выдох, гормоны стресса кололи кожу изнутри. «Теперь ее никто не откроет снаружи, – попыталась успокоить я себя, – разве что болгаркой». Немного поразмыслив над своими словами и решив, что Соломонов не настолько отмороженный тип, чтобы явиться сюда с болгаркой, я поплелась в ванную комнату. Горячий расслабляющий душ – это то, что мне было крайне необходимо.

Утро началось с наглого стука в дверь. Я, превозмогая силу притяжения, с трудом села на кровати и осмотрелась, желая понять, что и где именно стучит. Мобильный безустанно елозился по тумбе, мигая при этом дисплеем. Его вспыхивания и затухания раздражали. В порыве смахнув его на пол, я сползла с кровати и, держась за стены и хватаясь за косяки, потащилась в прихожую. Стук становился громче, безжалостно впиваясь клыками в виски. Боль в затылке нарастала с каждым новым ударом. Дабы прервать чужой стук и прекратить свои мучения, был немедленно сдвинут в сторону засов без проведения предварительных мероприятий по обеспечению собственной безопасности. В квартиру влетел перепуганный брат.

–– Слава богу! Я уже собрался МЧС вызывать! Разве можно так пугать? Соня, ты почему трубку не берешь? Что происходит? Соня, тебе плохо? Соня…

Но я не ответила – язык мгновенно онемел, дыхание после резкого выдоха прервалось. Взгляд Антона изменился, а я ощутила, как стена проваливается вглубь ванной комнаты. Тело нырнуло в кипяток и скользнуло вниз. Сознание отключилось, сиганув вслед за телом.

Лицо стало влажным – глаза открылись. Сначала я почувствовала холодные ноги и колючие пальцы, потом – язык, к которому стремительно возвращались чувствительность и подвижность, а после ощутила себя как нечто вполне реальное и существующее. Осмотрев перепуганное лицо брата, я с трудом, но все же уселась на диване (не без его помощи, само собой).

–– Софи, ты как? – заботливо поправляя мои растрепанные пряди, спросил он.

–– Что произошло? – вынужденно поинтересовалась я, не в силах вспомнить, как переместилась в гостиную.

–– Ты потеряла сознание, – от растерянности повел Антон плечом. – Может, скорую вызвать?

–– Зачем?

–– Ты какая-то прозрачная, что ли. Ты уверена, что не беременная?

–– Ну да, – кивнула я, вот только в голосе моем уверенность напрочь отсутствовала.

–– Не хочешь скорую, давай я тебя в больницу отвезу.

–– Не хочу я ни скорую, ни в больницу. Свари лучше кофе. Я проснуться никак не могу.

Тони кивнул и, поднявшись с корточек, поспешил на кухню, предварительно всучив мне в стакан с водой, при помощи которой, по-видимому, и привел меня в чувство. От чего-то брезгливо скривившись, я поставила стакан на подлокотник и, поднявшись с дивана, подошла к окну. Сдвинув портьеру в сторону, я распахнула окно и до отказа наполнила легкие свежим воздухом.

– И все же, Софи, тебе стоит показаться врачу, – сказал Антон, входя в гостиную.