Дыхание Смерти Альбина Ярулина

Слезы… опять эти горькие слезы,

Безотрадная грусть и печаль;

Снова мрак… и разбитые грезы

Унеслись в бесконечную даль.

Что же дальше? Опять эти муки?

Нет, довольно… Пора отдохнуть

И забыть эти грустные звуки,

Уж и так истомилася грудь…

С. А. Есенин

Взглянув на адресную табличку, размещенную на углу дома, я свернула во двор. Машин было немного, поэтому найти место для своей – труда не составило. Припарковавшись в нескольких метрах от второго подъезда, я заглушила двигатель и, откинувшись на спинку водительского кресла, в очередной раз взглянула на наручные часы – полдень. На детской площадке с цветным игровым комплексом гуляли малыши под пристальными взглядами бдительных мамочек. Две молодые девушки, покачивая коляски, сидели на скамейке о чем-то увлеченно беседуя. Дверь подъезда приоткрылась – дыхание прервалось, а сердце стало колотиться в бешеном ритме. Но тревога оказалась ложной: на улицу вышла пожилая женщина с маленькой лохматой собачонкой и направилась в сторону сквера, расположенного с торца дома.

Минут двадцать я просидела в машине, изнывая от тоски. Ожидание – самое страшное и мучительное время для меня, как оказалось. Схватив машинально пачку сигарет, валяющуюся между кресел, я чертыхнулась и коснулась рукой еще пока плоского живота. «Теперь мне стоит думать не только о себе, но и о будущем ребенке». Сунув сигареты в бардачок, я подняла взгляд на вновь распахнувшуюся дверь подъезда: на крыльце появился Ярослав с небольшой спортивной сумкой, а вслед за ним – молодая высокая девушка с большим круглым животом, который она поддерживала двумя руками снизу. Вцепившись в руль, я с силой сжала пальцы, поддавшись панике. В висках что-то застучало, подобно дятлу, пытаясь отвлечь меня от происходящего вокруг.

К подъезду подъехало такси. Ярослав открыл заднюю дверцу и помог девушке загрузиться в салон. Как только он опустился подле, машина тронулась с места. Я повернула ключ дрожащими пальцами и, вытерев потные ладони о брюки, села им на хвост. Слежка длилась недолго. Очень скоро такси въехало на территорию районного роддома и поравнялось с дверью приемного покоя. Я прижалась к обочине и приоткрыла боковое окно, рассматривая выбравшуюся из салона брюнетку. Она держалась за живот, с трудом переставляя ноги, а Ярослав, поддерживая ее под локоть, не спеша вел к крыльцу. Когда они вошли в здание, я закрыла окно и посмотрела на пыльный асфальт. То, что чувствовала я, не описать словами (по крайней мере таких слов в моем лексиконе не было). Осознать увиденное и принять его таким, какое оно есть, было практически невозможно. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя и подвергнуть анализу то, что видели мои глаза.

С Ярославом мы прожили в баке недолгих пять лет. Не скажу, что они были безоблачными и счастливыми, но и чего-то трагического в них тоже никогда не было. Стандартный брак, как у всех. Говорить о неземной любви – глупо. Наши отношения всегда были сдержанными и порой даже прохладными: не было безумной страсти и чрезмерной нежности, но между нами всегда было чувство родства. Ярослав – родной для меня человек, с которым я всегда обретала покой и умиротворение. Он делал все, чтобы свободное время, которого было не так уж и много, мы проводили вместе. В нашей жизни была гармония и равновесие, в ней была стабильность. Вот только за последний год что-то изменилось. Что именно – сказать трудно. Может быть, – отношение друг к другу, может, – Ярослав, а возможно, – я.

Муж страстно мечтал о ребенке, а мне в первые годы совместной жизни было совсем не до этого (откровенно говоря, мне вообще было не до этого, ведь я грезила о головокружительной карьере юриста, а не о подтирании детской попы). Я помогала отцу развивать семейную фармацевтическую компанию, которая стремительно завоевывала рынок. И так как я была единственным юристом, которому папа безоговорочно доверял, работы было неимоверно много. Да и работать мне нравилось куда больше, чем сидеть дома с мужем перед телевизором или совместно готовить ужин, например. Но трагическая гибель отца кардинально изменила и меня, и мою жизнь. Я задыхалась от пустоты, которую всегда заполнял папа, ведь у нас была какая-то особая связь. В этот-то момент Ярославу и удалось каким-то загадочным, необъяснимым образом уговорить меня на рождение ребенка. Наверное, желание заполнить пустоту и выбило из меня согласие силой, которое в итоге я дала мужу. Мало того, что каждая попытка забеременеть оканчивалась провалом и одной полоской на тесте, так еще и доводила она меня практически до бешенства: заниматься сексом не для удовольствия, а для зачатия ребенка – занятие нудное и антивозбуждающее. Желая исполнить свою мечту, Ярослав добился лишь моего стабильного нежелания заниматься с ним сексом. Я намеренно стала отдаляться от него, задерживаться на работе, ну, или вообще не приезжать домой, ночуя у мамы. Дабы сохранить брак, мы были вынуждены обратиться в клинику репродуктивной медицины. Отношения лучше не стали, желание интимной близости у меня не появилось, зато появились две полоски на тесте. Муж, наверное, был рад, а вот я, не очень. Особенно теперь, когда «провожаю» его любовницу в роддом. Я не могла понять одного: почему, узнав о ее беременности, Ярослав просто не ушел к ней и не оставил попыток – простите за грубость – меня оплодотворить? Как он собирается жить дальше? На две семьи?

Постепенное осознание увиденного накануне меня подкосило. Оказалось, что даже не измена и не беременность любовницы – самое страшное, а то, что Слава каждый вечер по возвращении домой, ложился ко мне в кровать как ни в чем не бывало. Он гладил мое тело, целовал живот, обещая, что мы будем счастливы, когда родится малыш. Муж засыпал, а я, уткнувшись в подушку, плакала, из последних сил борясь с отвращением. Очень хотелось рассказать о собственной осведомленности, но так как я пока не знала, что делать дальше, была вынуждена молчать.

Периодические тянущие боли внизу живота сменились постоянным ноющим спазмом. Токсикоз, который ко второму триместру должен был сойти на нет, лишь усиливался. Я с нетерпением ждала, что проблема разрешится сама, ведь до ужаса боялась врачей еще с детства. Но само собой ничего почему-то не решалось. В общем, я как храбрый воин, взятый в плен, терпела пытки до последнего, пока у меня не открылось кровотечение и я не потеряла сознание прямо в офисе. Благо, брат забрел в мой кабинет и, наткнувшись на бесчувственное тело, отвез меня в больницу. В чувство меня привели оперативно. Врач сказал, что ребенка можно спасти, что якобы ничего страшного пока не произошло, что такое с беременными случается и все такое прочее, но я, проявив хладнокровие, запретила кого-либо спасать, кроме меня. Нет, я не была хладнокровной сукой от рождения, просто мерзкий поступок мужа и сильная боль в животе сыграли со мною злую шутку. Я в горячке подписала согласие на прерывание беременности. Об этом, естественно, узнал Ярослав. Поэтому, когда я вернулась домой, он освободил мою жилплощадь и от себя, и от своих пожитков.

Сидя в офисном кресле, я бесцельно рассматривала монитор ноутбука, уже даже и не пытаясь извлечь пользу из прочитанного, так как различить буквы и отделить строки друг от друга не могла – все плыло перед глазами. Тяжело было собраться с мыслями и настроиться на работу, когда вдруг проснувшаяся совесть решила меня помучить, не дожидаясь ночи. Дверь распахнулась – в кабинет вошел муж с папкой в руке, а я сразу же поняла, что еще немного и слово «бывший» станет обязательным дополнением к слову «муж».

– Здравствуй, София, – холодно сказал Ярослав, опустившись на кресло. – Подпиши это, – попросил он, протянув мне папку.

Я сидела неподвижно, внимательно глядя то на его недовольное лицо, то на протянутую ко мне папку. Лишившись терпения, муж пренебрежительно бросил ее на стол передо мной.

–– Я хочу развестись с тобой.

–– Да, я тоже этого очень хочу, – пробубнила я себе под нос.

– Что? – переспросил зачем-то он, ведь все прекрасно слышал.

– Ничего, – ответила я громче и открыла папку.

–– Что, даже не спросишь причину такого моего желания?

–– Нет.

– Не интересно?

–– Совершенно.

– Ты после смерти отца превратилась в законченную суку! – взбесившись, повысил он голос, не в силах больше выносить мое показное равнодушие. – Почувствовала себя большим боссом? Теперь все окружающие тебя люди – мелкие сошки?

– Угу, – глянула я на него исподлобья и опять уткнулась в бумаги, будучи очень увлеченной прочтением текста (а увлекла меня непритязательность мужа, так как я раньше не замечала за ним аскетизма).

– Уйма времени, сил и денег было потрачено на беременность, которую ты вот так запросто решила прервать без моего согласия.

– Не пойму, тебе что, потраченных денег жалко? – спросила я, поставив свою размашистую подпись на первой странице документа. Ярослав раскрыл рот от услышанного. – Могу возместить все затраты, ты только чеки в суд принести не забудь, ну, чтобы все по закону было.

–– Стерва! Ты не имела никакого морального права избавляться от моего ребенка!

–– О каком ребенке ты говоришь? – расписалась я на второй странице и снова посмотрела на пока еще мужа. – О своем новорожденном ублюдке или о эмбрионе, который развивался в моей матке из моей же яйцеклетки?