С того момента, как мы сели в машину, мы не произнесли ни слова. Лишь старый диск Фила Коллинза покорно крутил не поддающиеся времени баллады. Я не знал, обиделась ли Лорен на меня за что-то, потерялась ли в своих мыслях, где мне не было места, или же просто спит с открытыми глазами.

– Спасибо, что пришел со мной сегодня, – наконец произнесла она.

– Не надо меня благодарить, я же твой муж. К тому же, кто откажется поесть бесплатных устриц, запивая благородным вином.

В ответ на мою шутку она лишь вяло улыбнулась.

– Тебе было не сильно скучно?

– Да нет, меня, как ни странно, многие удостоили внимания. Удивительное дело для такого субъекта, как я.

– Перестань говорить глупости.

– Я правда так думаю. Ты же знаешь, что общение с людьми – далеко не мой конек. А как твой вечер? Продуктивно?

– Да, я договорилась с Томом о встрече на следующей неделе. Он обещал прочитать мои статьи и помочь с публикацией. Еще познакомилась с интересной девушкой, она каждый год дает серию конференций по нейролингвистике в Латинской Америке. Кажется, мои идеи ее заинтересовали. Завтра расскажу, ладно? Сейчас я безумно устала, – зевая, сказала она.

– Да, без проблем, потом расскажешь.

– Прости, что уделила тебе мало времени. Мне просто было крайне важно успеть всех повидать, со всеми поговорить.

– Не переживай, я привык. Я тобой горжусь.

Я действительно преклонялся перед ее упорством и неиссякаемой энергией. Меня восхищало ее умение находить нужных людей, мудро излагать свои идеи так, чтобы ими заинтересовались, оказываться в нужном месте в нужное время. Не понимал я одного: какое место в этой спирали карьерного роста было отведено мне.

Я всегда поддерживал Лорен, выслушивал ее сомнения, когда она колебалась, подбадривал, когда терпела поражения, старался помочь советом, когда не знала, как лучше поступить. Однако я был подспудно уверен, что она с таким же успехом справлялась бы и без меня. Она твердо знала, чего хочет, и верно шла к своим целям.

Зачем она вовлекала меня в этот закрытый мир преподавательской элиты, в который я вписывался примерно так же, как дырявый носок в свадебный наряд? Для престижа? Но какой может быть престиж, если речь идет о седеющем, небритом и слишком просто одетом господине? Для того, чтобы у нее была отговорка на случай нежелательного флирта, и она могла невзначай сказать: «Мой муж тоже на этой вечеринке, он вот-вот к нам подойдет»? Или же для нее действительно было важно делить эти моменты со мной, зная, насколько мне в тягость подобного рода мероприятия? В таком случае она бы, наверное, не откалывалась от меня, чтобы потом вскользь объявить о том, что у нее появились перспективы в Латинской Америке, даже не спросив моего мнения на этот счет. А может быть, она звала меня просто по привычке?

– А ты с кем успел поговорить?

– С Дэвидом, с его друзьями из Новой Зеландии, которые собираются в кругосветное путешествие, с Марком, который недавно открыл свой магазин обуви, с Оливией и ее мужем… как его?

– Джек. Или Джон? Не помню. Как у них дела?

– Нормально. Сходят с ума от круглосуточных криков новорожденного сына. Еще с некоторыми знакомыми поболтал о работе, о детях, о машинах. Так, ни о чем.

Я хотел было рассказать жене о встрече с Верой, но решил оставить ее для себя. Не то, чтобы я боялся ревности – Лорен ей не отличалась – просто мне почему-то захотелось спрятать этот загадочный разговор в укромный уголок своей души. Мне казалось, что, если я поделюсь им, он утратит свою таинственность и превратится в очередную банальщину, а мне хотелось как можно дольше сохранить иллюзию его уникальности. К тому же я позволил себе слишком много откровений в этот вечер, и мне не хотелось вновь будоражить больные темы.