Заехав на подземную парковку, я осторожно припарковал машину на наше узкое место между стеной и бетонным столбом и заглушил мотор. Мы молча направились по привычной траектории, и мне стало интересно, сколько раз за последние пять лет я пересек эту парковку. Ответа я, естественно, не знал, но прикинул, что число, как минимум четырехзначное. Стук каблуков Лорен шумным эхом отдавался в стенах этого неприветливого серого пространства. Мы поднялись по лестнице и зашли домой.

Приехав в Швецию, на первое время мы сняли квартиру в районе Вазастан, но в итоге она настолько пришлась нам по душе, что мы в ней так и остались. У нас была тесная кухня с белой мебелью, зал с декоративным камином и огромным диваном, две спальни с видом на черепичные крыши домов напротив. А главное – деревянные полы. Всю свою сознательную жизнь я мечтал ходить по паркету дома, но отыскать его в марсельских квартирах мне так и не удалось. В ответ на свои пожелания я слышал одно и то же: «Зачем тебе паркет? Плитку мыть легче». Неужели соприкосновение швабры с холодным кафелем важнее соприкосновения ступни с теплым деревом? Для меня всегда оставалось загадкой, почему люди придают быту значение, которого он не заслуживает.

Лорен с облегчением сняла туфли, размяла отекшие ноги и, не зажигая свет, отправилась на кухню.

– Хочешь воды? – донесся ее голос.

– Давай.

Я подошел к ней, взял из ее протянутой руки стакан, включил тусклый свет на вытяжке и сел лицом к окну. Луна ярко освещала мостовую и отражалась в окнах дома напротив. Я посмотрел на часы на духовке: красные цифры показывали «01:46». Пространство вокруг казалось до того неживым и тоскливым, что тишину можно было потрогать руками.

– Во сколько Малин просила забрать девочек завтра? – спросил я.

– После полудня. Она обещала накормить их домашней пиццей, так что до обеда они точно не захотят уезжать.

– Хорошо, тогда я поеду за ними, ты не против?

– Нет, конечно, наоборот.

Мой взгляд упал на квадратный стол у стены. Я вдруг вспомнил, как, сидя за ним вскоре после переезда, мы составляли список клиник, предоставляющих услуги по прерыванию беременности. Узнав новость, жена в одночасье превратилась из молодого перспективного преподавателя лингвистики в полный сомнений комок нервов, отчаянно ищущий способы совместить карьеру и материнство. Словно землетрясение, повалившее с полок расставленные книги, жизнь внесла свои коррективы в ее планы, и ей не оставалось ничего другого, кроме как расставить их в новом порядке, надеясь на то, что принятое решение было верным.

– Как мы могли… – невольно произнес я вслух.

– Ты опять о Софи? Сколько можно?

– Прости. Просто я…

– Поль, я тоже чувствую себя виноватой. Именно поэтому не люблю об этом вспоминать.

– Иногда мне кажется, ты жалеешь, что не решилась на этот шаг.

Лорен пронзила меня взглядом. Я пожалел о сказанном, и мне оставалось надеяться, что многочисленные коктейли в крови помогут ей быстро забыть об этом разговоре.

– Извини, я не хотел.

– Хотел, иначе не сказал бы. Если что, на тот момент ты был со мной согласен!

– Изначально я был против, просто ты сумела меня убедить.

– Ну конечно, я, как всегда, крайняя.

– Да нет, просто мне было жаль смотреть, как ты разрываешься в сомнениях. Я хотел тебе помочь.

– Очень великодушно с твоей стороны, – Лорен сделала глоток воды и, помолчав, добавила совсем другим тоном: – Да, я была в замешательстве, мне было страшно потерять работу и те перспективы, за которыми я сюда приехала. Тебе обязательно надо постоянно тыкать пальцем в больное место? И да, я тебе очень признательна за то, что ты помог мне вовремя опомниться. Доволен? – она резко встала и вышла в коридор.