Присмотревшись и принюхавшись, я увидел, что рядом с остановкой под лавкой валялся чей-то мобильник. Чёрное тельце «Самсунга» остро пахло женскими запахами и молчало. «Потеряла», – подумал я и осторожно достал зубами из-под лавки это чудо человеческой техники. Затем попытался зажать его лапами так, чтобы телефон включился. Удивительно, но мне это удалось, засветился экран. «Введите пароль», – смог прочитать я . – «Ну да, щас!»Попробуйте ногами в обуви набрать несколько цифр на телефоне…

Да и что я мог написать в сообщении, которое хотел отправить на номер 112? «Помогите мне, я стал собакой»? Или «Спасите, я снова хочу стать человеком»? Нелепость этих утверждений была слишком очевидна, а сарказм всей ситуации оказался необыкновенно горьким для меня, если не сказать жутким. Я с ненавистью посмотрел на телефон, словно это он был виноват в том, что всё не так. А как? Ну, конечно, через жопу… Так и не ищи крайних. Здесь крайний только один, и это ты. Вспомнил о своём собственном телефоне. Наверняка я к этому времени уже был мусором в памяти телефонной книги для многих. Излить своё нечеловеческое горе было некому, а ведь так хотелось найти кого-то, кому можно хоть как-то пожаловаться и рассказать обо всём со мной случившемся. Вы когда-нибудь видели невыносимую тоску в глазах у некоторых собак? Вот, мои были наверняка такими же…

И отправился я снова на главную помойку района искать того самого трусливого начинающего бомжа, который хотел подманить меня куском колбасы. Почему-то казалось, что человек, выкинутый в силу каких-то своих обстоятельств из обычной человеческой жизни, должен был понять меня как никто другой даже без слов. Конечно, это оказалось совсем не так. Родственной души я там не нашёл, но неожиданно обрёл настоящего друга, чьё доброе и отважное сердце не забуду никогда.

Я разыскал ту помойку и нашёл того начинающего бомжа как раз в тот момент, когда он подманивал к себе очередную жертву, которой оказался рыжий, похожий на кавказца пёс. Подоспел вовремя, потому что бомж уже приготовил верёвку, чтобы затащить его в свои гнусные чертоги. Я прыгнул в сторону бомжа, зарычав, как в прошлый раз, и разинув пошире пасть. Это произвело должный эффект на всех, и на меня самого тоже. В этот момент я перестал быть непонятно кем и уверенно осознал себя собакой. Наверное, впервые по-настоящему поняв некоторые преимущества существительного «пёс» перед существительным «бомж».

Неудавшейся жертвой бомжа был добродушный пёс в годах, не озлобившийся до звериного скотского состояния, хотя и был брошен первыми владельцами давно и навечно, несколько раз бежавший из собачьего муниципального приюта, который, как и все подобные, на самом деле был лагерем строгого режима для собак, которым не повезло в их собачьей жизни больше обычного. «Вот очень грустно, когда тебя не могут полюбить, потому что ты старый» – подумалось мне почему-то тогда.

Он был такой же вольноопределяющийся и самостоятельный пёс, как и я. Только старый. И такой же одинокий и несистемный, то есть не поддерживавший дворовые собачьи устои, заставлявшие голодных и слабых духом собак сбиваться в стаи и враждовать между собой по территориальному принципу. Но для того, чтобы существовать независимо, нужно было быть достаточно крупной собакой, которая смогла бы постоять за себя. Этот пёс сразу осознал, что именно я для него сделал, и был крайне благодарен мне за это. Он тоже погавкал немного на убегавшее от нас недоразумение. Правда гавкал он с неповторимым нашим южным акцентом (грудное «г») «ГАФ», выдавая тайну своего происхождения. Я удивился, что эта особенность была присуща даже собакам. Потом он подошёл ко мне и посмотрел в мои собственные собачьи глаза. Мы каким-то образом оказались на одной собачьей волне несмотря на совершенно разные сущности, которые содержались в нашем собачьем живом мясе под под толстой шерстяной шкурой.