Как-то очень быстро мы нашли с Альфом общий собачий язык, хотя до этого у меня такое ни с кем не получалось. В общем, мы потом так насобачились общаться, что стали неразлучными. В какой-то момент я осознал, что думал и разговаривал с ним уже не словами, а прямо так, поверх слов, сразу острой, неторопливой тоской, заменявшей мне рассудок. Такая же тоска наложила свой отпечаток и на Альфа. Она возникала из обстоятельств нашей жизни, так или иначе связанных с людьми.
Так я уже окончательно приступил к персонализации собак, которые до этого все казались мне на одно лицо, как азиаты для европейцев и наоборот. Через несколько дней Альф в благодарность за своё спасение привёл меня в сторожевую комнатку тёти Светы, где она теперь пожизненно исполняла свои вахтёрские обязанности, охраняя какую-то заброшенную подмосковную турбазу. Зимой на этой базе не было никого, оставалось только вверенное ей имущество в дощатых домиках с облупившейся краской. Прошлой зимой он тоже жил у тёти Светы вместе со своим приятелем золотистым ретривером по кличке Гордый. Этого приятеля укусила в лесу бешеная лисица и он умер потом, убежав куда-то и не успев заразить Альфа.
Тётя Света отличалась тем, что по какой-то причине привечала только крупных собак и подкармливала их. А зимой они прямо жили в одной из двух маленьких комнат её сторожки. Собаки периодически менялись, но двоих самых крупных она неизменно пускала к себе в дом. И вели они себя очень культурно. И тётя Света и собаки. Не гадили в комнатах и на территории базы. Собакам было хорошо зимой по ночам спать в тёплой сторожке. А утром они просыпались, и все вместе делали вид, что совершенно незнакомы, расходились в разные стороны. Тётя Света на обход территории, а собаки по своим делам. С тётей Светой так можно было попытаться дожить до весны. В эту зиму двумя её любимыми крупными собаками стали мы с Альфом. Он был старым, а я молодым.
Я всегда хотел узнать, что настоящие собаки думают о людях на самом деле.
– Таких, как мы, в дом уже не берут. Иногда нам дадут что-то из еды, делая из нас попрошаек. Играют с нами, – рассказывал мне Альф. – В детстве меня приучили к слову Альф, требуя, чтобы я на него откликался. Потом меня научили «давать лапу», прыгать и даже «петь». Людям такое нравится. Ты привыкаешь к ним. Но, со временем они куда-то уходят и не возвращаются. Ты можешь бегать за ними, но это ничего не изменит. От некоторых можно получить даже удар ногой по голове. Потом они просто забывают о тебе. Ведь о тебе можно забыть как об игрушке, которая надоела. А для тебя продолжается твоя настоящая жизнь…
После рождения меня отдали в дом к бедным людям. Я любил их, хотя приходилось иногда и голодать. Хозяин назвал меня Альфом и я очень привязался к нему. А потом этим людям понадобилось переехать в другой город. И они решили избавиться от меня. Хорошо, что это случилось летом. Меня потом нашли грибники в лесной чаще. Они удивились, увидев меня, привязанным к сосне и еле живым, потому что я уже обглодал всю кору, до которой смог дотянуться и готовился умереть. Эти люди отвезли меня в местный собачий приют. Но он был переполнен. Собаки там тоже голодали. И я сбежал, а потом несколько месяцев учился уличной жизни. Едва не умер от холода, живя в каком-то подвале и научившись ловить мышей. Потом нашёл себе новый дом и опять меня бросили, и я опять попал в приют, и опять сбежал, но это уже другая история… Пойдём, Серый, нас тётя Света в дом зовёт.
Да, мне пришлось для него назваться Серым – это имя было привычно моему человеческому слуху, потому что так меня называли некоторые приятели на работе, когда просили взаймы до зарплаты, потому что все остальные довольно уважительно старались называть меня Сергей Андреичем, ведь я был заместителем начальника отдела. Пришлось придумать незатейливую историю о своём ненастоящем происхождении, как о брошенном породистом псе, который очень быстро вырос до невероятных размеров в результате неурядиц в семье и перестал устраивать своих хозяев, как не полностью соответствующий характеристикам породы. История была настолько незатейливой, что Альф в неё сразу поверил. Да я и сам уже хотел в неё поверить.