Хотя на аукционе дадут больше раза в три. Но это когда я выставлю её на аукцион.

— Он ещё с родственничками судится. Кстати, так он и познакомился с  адвокатом Воскресенской.

— Как тесен мир, — хмыкнул я.

И хотел было попросить адрес клиники. Но нет, сегодня рано. Слишком рано. Я на взводе до сих пор, а это скверно. И девчонка пусть остынет.

«Яна. Несмеяна. А ведь она и правда за весь вечер ни разу не улыбнулась. Хотя там и того вечера было, — тяжело выдохнул я. — Почему же мать про тебя вспомнила через столько лет?»

— С Артурчиком поговорить?

— Ни в коем случае. Валентиныч, это личное, — предупреждающе покачал я головой. — Очень личное. Только между девушкой и мной.

— Считаешь, меня надо предупреждать?

— Надо не надо, а я предупредил, — так и не поднял я на него глаз, уткнувшись в бумагу.

Он вышел. А я сел обратно за стол. Ничто так не помогает отвлечься от дурных мыслей как работа. А работы у меня полно.

Вот только в этот раз сосредоточиться так и не смог.

Всё же позвонил Валентинычу. Подхватив пальто, выскочил из офиса. И, проигнорировав служебную машину (меньше знают, лучше спят), на ходу забил в программу вызова такси адрес клиники.

7. Глава 7. Яна

— Ну, что я могу сказать, — врач велела мне слезть с кресла и одеваться за ширмой, а сама вышла к сидящей у её стола Татьяне Владимировне. — Да, следы сексуальной активности налицо. И я, конечно, не судмедэксперт, но, если говорить непредвзято, такие генитальные повреждения характерны как для изнасилования, так и для полового акта по обоюдному согласию. Да, разрыв девственной плевы глубокий, до основания. Так называемый «классический». По циферблату на цифре «6». Но повреждения влагалища незначительные, в рамках естественного полового акта. Ни синяков, ни кровоподтёков, ни других травм.

— Нарушение половой неприкосновенности, — бесстрастным голосом юриста ответила Воскресенская, — тоже правонарушение, называемое «растлением».

— Вам виднее, Татьяна Владимировна, — села на своё место гинеколог. — Но что крови было много, как сказала Яна, это уже особенность организма. Думаю, Яна лучше знает, что именно произошло. Но некоторые моменты я всё же хотела бы обсудить с ней наедине.

— У неё нет от меня секретов. Что ещё за моменты?

Я как раз вышла из-за ширмы, и она повернулась.

— Яна давно совершеннолетняя, — мягко возразила врач. — И если это изнасилование, то не мне объяснять вам процедуру.

— Да, нужно пойти в полицию, желательно с хорошим адвокатом, — мать обращалась ко мне. — Всё подробно рассказать следователю. Написать заявление. Следователь должен отправить тебя к судмедэксперту. Тому ещё раз всё подробно рассказать, раздеться полностью, наглядно показать всё, сдать материал для исследования. А дальше уже на основании экспертизы будет дано заключение: возбуждать или не возбуждать дело.

— Желательно это было сделать ещё вчера, если факт изнасилования был, — теперь ко мне повернулась и врач. Только в отличие от Татьяны Владимировны, что скорее запугивала процедурой, гинеколог советовала. — Но и сегодня ещё время не упущено, если поторопиться. Хорошо если сохранилась одежда с пятнами крови и не только. И уже после этого обязательно пройти профилактику венерических заболеваний и ВИЧ, если не было контрацепции, — посмотрела она на меня пристально. — Но об этом мы поговорим наедине.

— Так, Алла Константиновна, — заёрзала на стуле мать, глядя то на неё, то на меня, наоборот, словно окаменевшей на стуле, потому что слова «контрацепция» и «таблетки», про которые Чекаев спросил, вдруг связались у меня между собой. А пользовался ли он презервативом я не знаю. — Какие венерические заболевания? Я говорю вам точно, их нет и не может быть.