Мы обсуждаем еще какое-то время важные нюансы работы, а потом я прощаюсь и выхожу из ресторана.

Вдыхаю глубоко и радостно, раскидываю руки, наслаждаясь тем, как теплые солнечные лучи согревают лицо. Я рада, безумно рада, что все так сложилось.

Когда открываю дверь и вхожу домой, сразу же чувствую запах выпечки. Мама выглядывает из кухни. Волосы собраны гулькой на голове, руки в муке, передник тоже весь перемазан, видимо, вытирала руки об него. Вот такая она – домашняя, встревоженная, с теплым взглядом, – самое привычное и родное для меня.

– Привет, Никуш, ну как, успешно?

Я вижу, как она за меня волнуется и переживает, знает, как для меня это важно.

– Сейчас разденусь, и все расскажу, – с улыбкой отвечаю ей.

Слышу тяжкий вздох.

– Нет бы, чтобы сразу признаться – пан или пропал. Издеваешься над матерью, да?

Я тихо смеюсь себе под нос и иду мыть руки в ванную. Да, я могла бы уже сказать, что все хорошо, но хочется потянуть интригу. Вот сейчас усядусь на нашей маленькой кухонке, возьму в руки кружку теплого чая и скажу радостные новости. А мама, как всегда, всплеснет руками и бросится меня крепко обнимать и целовать.

Да, так все у нас обычно и происходило, именно так я и делилась всеми важными новостями с мамой – когда первый раз влюбилась, поступила в университет, собралась замуж, решила ехать во Францию… Наша маленькая кухонька хранила миллион историй.

Когда держать интригу уже не получается, я все-таки сознаюсь, что все срослось – и мама радостно кричит “аллилуйя”. Я смеюсь. Она мной гордиться и меня поддерживает, и я это очень ценю.

Мне двадцать шесть, а я только год назад закончила университет. Второй раз. Первый раз я получила образование экономиста и даже потом год проработала в инвестиционной компании, пока не поняла – это точно не мое. Потом я долго недоумевала – почему я вообще в какой-то момент решила, что это мое? С самого начала я не получала удовольствие, но упрямо себе говорила – надо просто привыкнуть, принять, подождать. Чего подождать, спрашивается? Пока я не состарюсь и, оглядываясь на свою прошлую жизнь, не буду кусать локти? А потом плюнула, уволилась и пошла опять учиться – в этот раз на повара.

Было тяжело – сидеть на шее у мамы я не могла, второй раз на бюджет поступить не было возможности, поэтому подрабатывала вечерами и по выходным. Искала работу ближе к той сфере, в которой решила развиваться, но доверяли мне только всякую грязную работу – чистить картошку, мыть посуду, нарезать овощи и тому подобное. В какой-то момент я подумала – а зачем это все? После многочасовых смен в забегаловке мне казалось, что я ненавижу все, что связано с общепитом и уже не хочу быть поваром…

А потом мне сказочно повезло. Я выиграла грант на учебу за границей – во Франции. Благодаря своей любимой преподавательнице – Валентине Борисовне. До сих пор раз в месяц я заезжаю на кафедру с коробкой конфет к ней на чай. Два года учебы во Франции – лучшее, что со мной случалось. Год назад я вернулась наконец в Россию, закончила учебу и даже нашла вполне пристойную работу в “Гастеро”. Которая, конечно, ни шла ни в какое сравнение с работой в “Беллини”, но все же. “Гастеро” по факту обычная забегаловка, которых тысяча в Москве, а “Беллини” – это все-таки уровень. Совсем другой уровень.

И вот теперь, наконец, я пришла к тому, что ждала так долго, ради чего так много работала – я повар в одном из лучших ресторанов Москвы.

– За прекрасное, светлое будущее, – подняла бокал с ромашковым чаем вверх и широко улыбнулась.

Мама поддержала мой жест. Ей уже пятьдесят, а она все такая же как в молодости – легкая, улыбчивая, заботливая. И я от нее научилось этой какой-то легкости, с которой можно идти по жизни.