Дом на отшибе Дмитрий Федотов

© Федотов Д.С., 2024

© ООО «Издательство „Вече“», 2024

Художник Макс Олин

Лето 1822 года, Усть-Манск

– Значит так, Кирьян, – неспешно говорил купец первой гильдии Порфирий Ананьевич Смолянинов, прихлёбывая из расписного блюдца чай со смородиновым листом, – сегодня мы с тобой поедем деляны в бору осматривать.

Кирьян Парфёнов, управляющий делами торгового дома «Смолянинов и сын», согласно кивал, сидя напротив хозяина и благоразумно набив рот пирогом с вязигой. Хозяин был груб, но справедлив. Он любил поощрять своих помощников, но и спрашивал с них по полной в тех случаях, когда подручные давали слабину или, не дай бог, мешали хозяину проворачивать выгодные сделки.

– Задумал я лесом строевым заняться, – продолжал неспешно Смолянинов, прикусывая от румяного калача с маком. – А тут его – немеряно! Взять бы хоть долину Ушайки. Ну, торговый же лес стоит! Я, как в прошлом году с Тимофеем Валерьяновичем туда на охоту съездил, до сих пор не могу сердце успокоить: первостатейный лес стоит! По десяти рублей за погонную сажень можно взять!

– Истинно так, хозяин, – пробормотал наконец, прожевав пирог, Парфёнов. – Чудный лес по Ушайке растёт. Даром что государев…

– И что с того, что государев? – немедленно набычился Смолянинов, наливая в блюдце подостывший чай. – Император наш, Александр Павлович, великодушен и щедр! Ежели есть в чём-то польза для него, так пожалте, господа хорошие, делайте! Государь всегда жаловал купеческое сословие. И не зря! Именно мы, торговые люди и предприниматели, опора трона и монархии!..

Кирьян, почуяв, куда заносит хозяина, решил не усугублять и извинительно пробормотал:

– Истинно так, Порфирий Ананьевич!.. Так что – едем смотреть?

– Говорю же: деляны в сосновом бору, что стоит по-над берегом Ушайки. Всего-то вёрст пять-шесть от Усть-Манска. Прямо сей же час и поедем!..

«Сей же час» растянулся до обеда. Смолянинов сразу после завтрака отправился в церковь – поставить свечку за успех предстоящего дела. Потом заглянул «на минуту» к своему давнему приятелю Тимофею Игнатьевичу Бастрыгину, знатному купчине и непревзойдённому игроку в карты. Расписали «пульку», потом вторую… а там и обед.

К конторе земельной управы подъехали аж в третьем часу пополудни! Уездный землемер Василий Климов, полукровка, с типичным скуластым лицом и чуть раскосыми глазами цвета спелой лещины, ждал их на крыльце конторы, переминаясь с ноги на ногу и держа под мышкой казённый кожаный портфель.

– День добрый, господин Смолянинов, – произнёс он, кланяясь и подходя к пролётке. – Припозднились вы однако… До делян-то путь неблизкий.

– Ничего, Василий, авось успеем до темноты, – отмахнулся купец. – Чай, дни нонче долгие…

Коляска, запряжённая парой молодых кобыл, резво покатилась по немощёным улочкам Усть-Манска – прочь от каменных особняков торгового центра, мимо основательных, двухэтажных срубов торговых людей и покосившихся, почерневших пятистенков прочей усть-манской голытьбы.

Полчаса спустя коляска миновала восточную заставу и запрыгала по глинистым ухабам вдоль куцых полей ржи, что притулились по правому берегу неширокой, извилистой Ушайки.

– Надобно будет здесь торную дорогу проложить, – покачал головой Смолянинов, морщась от тряски. – Негоже уважаемым людям по кочкам трястись.

– А зачем уважаемым людям сюда ездить? – рискнул спросить Парфёнов, придерживаясь обеими руками за скамейку, чтобы не свалиться на пол коляски. – Тут и смотреть-то не на что.

– Это пока не на что! А я вот велю на деляне, что на яру, усадьбу поставить – и вид приятный, и до города недалеко.

Коляска шустро катилась в гору и вскоре выбралась на высокий яр, откуда и впрямь открывался чудный вид на окрест – извилистая неширокая долина Ушайки, поросшая ивняком и таволгой, а вдалеке – пологие гривы, ощетинившиеся золотисто-зелёным ёршиком строевого соснового леса. Налево от яра тоже начинался чистый и светлый сосновый бор, с негустым подлеском из рябины, калины и смородины, с тёмно-зелёным, будто лакированным, ковром зарослей черники по неглубоким ложбинам.

– Экая красота! – невольно крякнул Порфирий Ананьевич, привстав в коляске и оглядываясь. – А, Кирьян?..

– Ваша правда, хозяин! Красиво здесь…

– Ну, земеля, показывай, что тут у вас и где? – обратился Смолянинов к землемеру, притулившемуся напротив него.

– Вот, извольте посмотреть сюда! – оживился тот, встал и широким жестом указал на близкую стену сосен. – Тут начинается так называемый Заречный бор. Он занимает площадь аж в двадцать восемь квадратных вёрст! А строевого леса в нём – девяносто процентов!..

– Годится, – удовлетворённо кивнул купец, оглаживая бороду. – Поехали, поближе посмотрим…

Коляска углубилась в лес, петляя между редко стоявших золотоствольных деревьев, но вскоре всё же вынуждена была остановиться. На открывшейся впереди поляне стояли полукругом с десяток островерхих чумов, покрытых лапником и ошкуркой.

– Вот те на! – неприятно удивился Смолянинов. – Откуда они-то здесь?!

– Это стойбище хантов из рода Волка, – с готовностью сообщил Климов. – Они тут с позапрошлого лета живут.

– Ну, так пущай теперь кочуют отсюда! – поморщился купец. – Или мне их на работу прикажешь нанять?

– Какие из них работники! – махнул рукой землемер. – Они охотники, рыбаки… Но лес валить!.. Они же его боготворят. Лес для них – священен!..

– Скажешь тоже! – не поверил Смолянинов. – Лес – он для всех лес! Строительный материал.

Климов почесал макушку. Видно было, что он не согласен, но не знал, как об этом сказать дорогому клиенту. В конторе ему однозначно было сказано: сделать всё необходимое, чтобы заключить выгодную для города и всего уезда сделку! В местной казне давно зияли изрядные дыры, а договор на лесоразработки прочил безбедное существование на ближайшие годы.

– Порфирий Ананьевич, клянусь, мы сделаем всё возможное, чтобы эти инородцы не помешали вашему делу, – заверил наконец он.

Смолянинов снова поморщился.

– Не «всё возможное», а просто уберите их с моей деляны! Лес большой – нехай идут куда подальше!.. Кирьян, проследи!

– Не извольте беспокоиться, хозяин!.. – Парфёнов осклабился и грозно посмотрел на Климова. – Пошли вешки ставить, земеля.

В понедельник с утра в здании губернского управления царили обычная суета и толкотня: кто-то от кого-то что-то требовал, кто-то кого-то о чём-то просил, по коридорам сновали приказчики, клерки с кипами бумаг, деловые люди разного пошиба и прочие просители. На втором этаже, где располагалось земельное управление, народу было поменьше. Кирьян Парфёнов, воодушевлённый наказами хозяина, смело пробился через тернии первого этажа и, оказавшись на втором, перевёл дух. Показалось, что полдела уже сделано. Но не тут-то было.

Сначала Кирьян никак не мог найти Климова, бродил из кабинета в кабинет, и везде ему отвечали, мол, был, но только что вышел. Через полчаса до Кирьяна дошло, что проще всего никуда не ходить, а примоститься на скамейке для посетителей и подождать, не теряя при этом бдительности и зорко осматривая коридор в обе стороны. Такой метод вскоре дал результат.

Землемер выскочил в коридор из какой-то неприметной двери, повертел головой и увидел сидящего Кирьяна. Парфёнов лишь подняться успел, как тут же был схвачен за рукав и увлечён в дебри конторы. Его усадили за обшарпанный стол, выложили перед ним казённые бумаги и сунули в руку перо – подписывай! Только тогда Кирьян опомнился, решительно отложил перо и принялся читать написанный местным писарем текст договора. Смолянинов строго-настрого наказал помощнику: прочитать всё до последней буковки и, если возникнут непонятности, ничего не подписывать, а нести договор ему на прочтение. Почему сам Порфирий Ананьевич не соизволил приехать в управу, осталось для Кирьяна не понятым, а следовательно, не обязательным к размышлению.

Пока Кирьян читал, землемер снова испарился, и Парфёнову после прочтения и подписания договора опять пришлось применить тот же приём: выйти в коридор и сесть на скамью для посетителей в ожидании. Наконец Климов объявился, и не один. Вместе с ним к Кирьяну подошёл солидный мужчина лет сорока в мундире коллежского асессора. Парфёнов слегка струхнул – такой чин неспроста сам к посетителям выходит – и поклонился. Но чиновник почти дружески схватил и пожал ему руку.

– Очень рад! – пророкотал он, другой рукой хлопая Кирьяна по плечу. – Наконец-то появился деловой человек!.. Такие богатства вокруг, и никем не прибраны!..

Парфёнов не понимал, к чему клонит его высокоблагородие, но согласно кивал на каждое слово, надеясь не промахнуться и не подвести хозяина.

– Надеюсь, Порфирий Ананьевич распорядится полученным добром как должно и во славу Отечества! – продолжал вещать чиновник. – Прошу также передать уважаемому Порфирию Ананьевичу, что вопрос с остяцким стойбищем находится на моем личном контроле и разрешится в самое ближайшее время!..

– Всенепременно передам слово в слово, ваше высокоблагородие! – пробормотал вконец смущённый таким обхождением Кирьян и поспешил откланяться.

Вернувшись к хозяину, он доложил, что дело сделано, и вознамерился было вздремнуть перед обедом, но Смолянинов не дал ему расслабиться.

– Вот что, Кирьян, а поезжай-ка ты вместе со служилыми к стойбищу да убедись там, что всё по чину сделают. Мне неприятности от местных идеалистов-защитников ни к чему.