– Каких ещё защитников?! – не понял тот.

– А таких!.. Про Устав «Об управления инородцев», одобренный государем, не слыхал?.. У них теперь права имеются. Вот, в «Ведомостях» вчерашних всё написано. – Смолянинов в сердцах швырнул газету на стол. – Как же не вовремя!.. Ладно, на тебя надеюсь, Кирьян, не подведи!..

Наутро Парфёнов чуть свет начал готовиться к поездке: надел новые штаны и кафтан, выбрал сапоги покрепче, затем отправился на кухню, где уложил в котомку каравай хлеба, шмат сала, несколько молодых луковиц и деревянную баклажку с травяным настоем вместо чая. Кухарка Анфиса, глядя на его сборы, не утерпела:

– Никак в дальний поход наладился, Кирьян? И куды ж на сей раз?

– На кудыкины горы! – отмахнулся тот, но тут же приосанился (уж больно девка хороша была!) и решил прихвастнуть. – Дело мне хозяин важное поручил. Место в бору под лесопилку иду искать.

– Так что ж один-то? Не страшно – тайга всё ж? – округлила глаза Анфиса.

– Не один. С командой. Дровосеков и плотников возьму, а ещё нам в управе четырёх казаков для охраны обещали. – Фантазия разыгралась, и Кирьяна понесло. Он уже и сам будто перед глазами видел, как едет на лошади впереди целого обоза с людьми и инструментами, а спереди и сзади так же верхом едут суровые и строгие казаки в папахах, с саблями и ружьями.

По мере его рассказа Анфиса всё больше таращила свои и без того огромные синие глазищи, ахала, охала и прижимала руки к запунцовевшим щекам. Кирьян раздухарился, видя такой успех, и уже примеривался приобнять девицу за пышные плечи, но тут от двери раздался знакомый рык:

– А ну, Кирьян, кончай болтовню! Марш в управу, не то, не дай бог, опоздаешь!..

Парфёнов опрометью кинулся вон из кухни мимо грозно нахмурившегося хозяина, но избежать подзатыльника не смог и кубарем скатился с крыльца во двор, едва не наступив на разлёгшегося на последней ступеньке кота.

Поспел в управу он вовремя. Рядом с высоким крыльцом у коновязи несколько казаков проверяли упряжь и седельные сумки, тихо переговариваясь и позвякивая шпорами. На крыльце стоял урядник и курил трубку. Кирьян направился к нему.

– Разрешите обратиться, ваше благородие?..

– Какое я тебе «благородие», простая душа? – ухмыльнулся тот.

– Ну… господин?..

– Чего надо-то?

– Я – Кирьян. Парфёнов. У купца Смолянинова служу. С вами поеду…

Урядник внимательно посмотрел на парня, неспеша выбил трубку о сапог, спрятал её в кожаный подсумок на поясе.

– А зачем? – спросил он, спускаясь с крыльца и направляясь к лошадям.

Кирьян опешил и замешкался. Опомнился, когда казаки по знаку урядника оседлали коней и построились в линию.

– Господин урядник, мне поручено ехать с вами… чтобы потом доложить хозяину, что всё в порядке.

– Ну, так передай хозяину, что всё и так будет в порядке, – пожал плечами тот.

Тут Парфёнов заметил, что одна из лошадей свободна и её держит за узду крайний справа казак. Кирьян радостно подбежал к ней, но казак погрозил ему плёткой, и Кирьян снова повернулся к уряднику.

– Вот же, есть лишняя кобыла! Можно я на ней поеду?

– Нет. Это лошадь для его благородия коллежского секретаря Разумихина. Нам предстоит важное государственное дело. И ты там без надобности!

Парфёнов в отчаянии огляделся и увидел спускающегося с крыльца молодого мужчину в мундире с тремя звёздочками в петлицах, кинулся ему в ноги.

– Ваше благородие, не гневайтесь! Я – Кирьян Парфёнов, личный поверенный в делах купца Смолянинова, по делу которого вы сейчас едете в бор. Ради бога, возьмите меня с собой! Порфирий Ананьевич строго наказывал, чтобы я с вами…

Разумихин, поначалу удивлённо воззрившийся на просителя, быстро понял, в чём дело, и взмахом руки прервал излияния Кирьяна.