– Для кого ты это выкладываешь? – громко спросил он.

– Сказала же. Вдруг самолет пролетит.

Он взглянул на кусок голубого неба над головой.

– Я никаких самолетов не вижу.

– Мы же прилетели сюда на самолете, – ответила Кэтрин и положила еще один камень.

– На пассажирском, – уточнил он. – Даже если такой самолет сейчас летит над нами, он слишком высоко, нас никто не увидит. Иди лучше найди дорогу.

– Если заблудился, надо оставаться на месте.

– Неправда.

– Правда. Тогда тебя найдут. Читала в книжке.

– Мало ли что в книжках пишут.

– Но это логично.

Морис ткнул посохом в сторону скалы.

– Дорога там. Я не смогу подняться из-за ноги.

– Я тоже не смогу.

– Там должен быть подъем. Прогуляйся дальше по берегу, посмотри.

– Но…

Морис повысил голос:

– Что, если отсюда легко выбраться, а мы об этом не догадываемся и сидим тут, как глупые малыши? Ты могла бы пойти туда. – Он указал в другую сторону, вниз по течению. Кэтрин покачала головой, и он добавил: – Необязательно уходить далеко. Потом сразу вернешься.

Кэтрин близоруко прищурилась и посмотрела туда, куда показывал Морис.

– Нет. Я могу заблудиться.

– Не заблудишься, если пойдешь по берегу реки.

– И долго мне идти?

– Пока не увидишь дорогу.

– А если не увижу?

Морис пытался сдержать ярость, но сестра вечно все усложняла.

– Увидишь. Или найдешь брод и выйдешь к трассе. Она должна быть близко.

– Не могу. – Кэтрин отвернулась и пошла к своим камням.

Морис поднял камень и, разозлившись, бросил его как можно дальше. Тот упал среди зарослей.

Все утро Морис донимал Кэтрин, чтобы та шла искать дорогу. Он был упрямым и никогда не уступал, даже если всем становилось ясно, что он ошибся. Впрочем, в этот раз могло оказаться, что он прав. Дорога могла быть рядом. Может, она и вправду дурочка, что не идет искать. Проблема заключалась в том, что она боялась леса и не хотела оказаться среди деревьев одна.

– Томми, подойди, – позвала она. – Томми, ты мне поможешь?

Он пробормотал что-то невнятное: два отдельных слога. Не полноценное слово, но по сравнению с мычанием это был уже прогресс. Однако камни таскать он не смог. Кэтрин вложила камень ему в руки, а он его уронил.

– Вот так, видишь?

Это было безнадежно.

Вскоре Томми снова ушел. Встал под дерево, повесил голову и стал смотреть себе под ноги. Она оставила его в покое – одна она больше успеет, – но одним глазком продолжала присматривать за ним, боясь, что он подойдет к реке и упадет в воду или, чего хуже, забредет в лес. Тогда придется его искать. Впрочем, брат не шевелился и так и стоял на одном месте.

Бедняга Томми. Бедный контуженный мальчик.

Он смотрел в лужу под деревом, направив на нее узкий непреломленный луч своего внимания. Лужа захватила его, и вот он уже не может от нее оторваться; не замечает мокрую одежду и облако мошек вокруг, не чувствует, как мошки жалят и как пусто в животе. Не считая того печенья, он ничего не ел… сколько уже? Он потерял счет времени. Сегодня, завтра, час назад или через десять минут… Все казалось бессмысленным. Для Томми остался лишь текущий момент; в нем заключалось все его существование.

Водасветводалицоцветок…

Почему именно эта лужа? После дождя каменистый участок берега весь испещрен лужами и мелкими впадинами. Томми выбрал еще не самую глубокую, глубиной примерно с фалангу большого пальца; впрочем, он не притрагивался к воде, не проверял глубину. Он просто смотрел. Поверхность лужи как олово: на ней легкая рябь от ветерка, а когда выходит солнце, видны смутные отражения облаков. Порой с веток капает скопившаяся дождевая вода: капля зависает на ветке ненадолго, а потом падает и ударяется о поверхность. Когда капля летит в лужу, делает вмятинку в поверхности воды и поднимает брызги, Томми таращится и часто моргает. Так было несколько раз, и всякий раз неожиданно.