- Не совсем то, - мрачно буркнула Элгэ, заворачиваясь в третий по счету плащ. В этом таборе – даже чистый.

Перед не выспавшимися глазами пляшут красные мухи. И они же жужжат в ушах.

- Элгэ, я имею в виду, что Валерия - действительно в обмороке. И приходить в себя не собирается. А еще мне этот обморок очень не нравится, Элгэ.

Зелье! Зелье, что они пили…

Стоп! Валерия ничего не пила.

Поппей говорил о безумии. А девушка не сошла с ума. И Элгэ решила, что всё обошлось.

А оно не обошлось. Почему ничего никогда не обходится? Хоть иногда – для разнообразия?

- Что говорит знахарка табора?

Странно, что голова еще что-то соображает. Учитывая, что в ней вовсю вертится раскаленный шипастый шар. А в глаза сыпанули каленого в той же печи песка.

- Расписывается в собственном бессилии! - Эста так резка вовсе не со зла. Она вообще никогда не отличалась сдержанностью. – Сказала, ей не справиться с темными силами какой-то черной богини с дурацким восточным именем!

- Ичедари?

- Примерно так.

Хороша банджарон, слыхом не слышавшая о том, что у Азы и обычной девчонки-патрицианки от зубов отскакивало. С другой стороны, патрицианка может быть не обычной, а сектанткой в четвертом поколении. А Аза, возможно, единственная в таборе, кто что-то об этой богине знал.

Не всем же Ичедари лично в кошмарах является. Кому-то – только оборотень Джек.

- Нужна Аза, - пробормотала Элгэ. Именно пробормотала. Потому что Эстела аж склонилась к ней, прислушиваясь. – Она точно знает, что это за богиня. И даже немного сильна в ее личной биографии.

- Аза – из твоего табора? Единственной нашей Азе пять лет, а еще одной из соседнего – одиннадцать.

«Твоего». Да, Элгэ, теперь у тебя собственный табор.

- Аза – из моего. Бывшего. Но сейчас она в доме патриция Поппея Августа по кличке Кровавый Пес. – Элгэ чуть не сказала «покойного», но вовремя схватила себя за язык. Его смерть они с Валерией решили скрыть от всех. И от Эсты – тоже. – Она и еще одна банджарон, Риста.

- Значит, нам нужно добыть банджарон из особняка одного из первых вельмож Сантэи? – присвистнула Эстела.

- Если хотим спасти Валерию.

- Ваш табор сможет прийти к нам на помощь?

Если Эста хочет вывести Элгэ на чистую воду – всё делает правильно.

- Наш табор и выдал нас Поппею - если я ничего не путаю, - зло усмехнулась илладийка.

- И всё же к ним стоит обратиться. Не волнуйся, это я сделаю сама. Тебе в любом случае нужен отдых. Ты еле сидишь. Вот-вот сама рухнешь.

Настоящая или поддельная тревога в глазах подруги? Не разобрать.

Элгэ устало опустилась обратно на плащи. Мягкие. И даже чистые.

- В Бездне отдохну. Я иду с тобой. Только… чуть-чуть полежу.

Холодно. И жарко. А стены палатки вдруг завертелись кругами и вспыхнули темной радугой. И сотней зловещих теней. Эста – одна, а теней и призраков – целый хоровод. Аж глаза режет…

Прикрыть их – всего на миг. Лишь миг – в обществе пляшущих красных демонят.

Впрочем, на Элгэ они не смотрят. Бывшая герцогиня не нужна больше никому. Даже красным демонам – от кого рябит в и так больных глазах…

- Выпей! - алоглазый, багрововласый рогатый танцор протягивает чашу. – Выпей, может, выйдет толк…[1]

- Был волчонок – станет волк… - невесть откуда всплыло в памяти.

- Выпей, Элгэ.

За спинами рогатых слуг Темного - Ичедари с печальными глазами. Та, что танцует и смеется с всё той же улыбкой на губах. Застывавшей веками.

Она танцует в хороводе кружащихся змей. Десятке роковых качающихся столбиков.

Танцует – и протягивает пенящийся кубок. Что в нем – кровь? Темное вино? Смесь?

- Ичедари, я не хочу… Я – не с тобой!

- Ты со мной, - печально улыбается она. – Выпей, Элгэ. Ты со мной – или с ними.