- Ни при чём. Вольноотпущенники – под вопросом, согласно декрету Камилла Третьего Варрона еще сто шестьдесят девять лет назад. Будь Поппей убит в собственном доме – вольноотпущенники ответили бы за то, что не уберегли господина. Но раз он окочурился в Храме – их, скорее всего, пощадят. В отличие от рабов. А также табора Азы и ее самой. И Ристы, конечно.

- А табор с какой… - илладийка осеклась.

- Потому что главная подозреваемая – юная красавица-банджарон из табора. Объявленная Поппеем его рабыней и выведенная на арену в качестве «жрицы». И не оценившая такой чести.

- Будет разборчивее в рабынях! – процедила Элгэ.

- Несомненно – в Бездне Вечного Льда и Пламени. Если в число мучений там входят рабыни.

Багровые факелы, дикая усталость, чужое осуждение.

- Чего ты хочешь? – по-волчьи оскалилась илладийка. – Чтобы я пошла и сдалась властям? Смею тебе напомнить, по законам Замшелого Юлиана Первого (раз уж эти дикари их всё еще придерживаются) – ничьей казни это не отменит.

- Ты знала законы… - мертвым голосом проговорила старуха.

- Я изучала историю Древней Квирины. Просто не знала, что Квирина – всё еще Древняя.

- Перестань, Элгэ, - впервые за всё время вмешалась Эста. Раньше она была нетерпеливее. И не такой уважительной к старшим. В детстве юная Триэнн нарушала все возможные правила приличия, а Элгэ Илладэн казалась благоразумной. – Тебя никто не пытается обвинять.

Правда?

– И Мудрейшую интересует не это, поверь.

Элгэ в гробу видела называть кого-то «Мудрейшей». Возраст – еще отнюдь не символ хоть одного приличного качества.

Но старуха, как может, помогает Валерии.

- Дело не в смерти Кровавого Пса. И не в том, кто и почему его убил. И даже не в Валерии Талес.

Мрачный шатер, непроницаемый взгляд старухи, чем-то похожей на Азу. Странно – сразу Элгэ этого не заметила. И, кажется, Мудрейшая – старше, чем сначала показалась.

- Что там еще случилось? Кроме смерти Поппея и массовой оргии?

Глаза знахарки - как два черных огня. Колючих.

- Что ты имеешь в виду?

- Я не знаю, что имею в виду, - без улыбки и даже усмешки изрекла банджарон. Слишком серьезно. Воистину – Мудрейшая. – Знаю лишь, что из-за этого случилось в Сантэе. В движение пришли такие силы, что не нам остановить. И я хочу знать, почему это произошло. Любому хочется знать, почему он скоро умрет, ты не находишь? Умрет вместе с детьми и внуками. Так что - отвечай!

3

Часовня патрициев Флавионов – ненамного больше домовой церкви в родном поместье. И явственнее всего сейчас - ощущение соленых огурцов. Битком набитых в тесную кадушку.

Неужели не нашлось церквушки побольше? Где столько пар разом не займут всё помещение?

Немудрено, что Алексис не сразу заметил: здесь не все участники вчерашнего действа. Не заметил – пока не поймал грустный взгляд из-под алой кружевной вуали. Эта девочка-невеста – единственная, кто оказался здесь без жениха. Не считая отсутствующей Валерии, разумеется. Но ту хоть вообще не пригласили.

Алексис с трудом поборол желание высказать всё, что думает о парочке девиц – на чьих лицах злорадство под сочувствием проступает столь явно. Так и хочется предложить им выпить кислого красного вина – для правдоподобия. Очень дешевого и очень кислого. Из мелкого недозрелого винограда.

Этим патрицианкам самим не слишком-то повезло. Но рядом есть та, кому не везет больше. Ура!

Что за паршивая человеческая черта – радоваться чужим несчастьям?

- Подожди, дорогой, - без тени тепла, но с иронией попросила Юстиниана.

И решительно направилась к одиночке. Не одна, а с еще какой-то девушкой. По пути довольно невежливо «случайно» толкнув ближайшую злорадствующую.