— Вот удивил так удивил, — проворчала она. — Думала, козликом от счастья скакать будешь, а тут… Вставай давай.

У меня не было сил сделать это самостоятельно, но Наташа помогла.

— Где сын? — прохрипел я и поразился тому, насколько жалко и слабо звучал мой голос.

— С тобой все нормально? Ты белый весь и губы синие.

— Нормально, — ответил и наткнулся взглядом на конверт для выписки, который покупал для своего ребенка.

Шагнул к нему, и меня шатнуло.

— О нет, — Наташа крепче подхватила меня под руку, принимая на себя мой вес. — Это точно не обморок от счастья. Садись-ка посиди…

Она помогла мне сесть рядом со столом, на котором неподвижно лежал темно-синий с голубыми ромбиками конверт. Там мой ребенок. Мой первый сын. А я не могу взять его на руки, потому что они словно отнимались, стали ватными и не очень послушными.

Я точно не порядке.

Как же не вовремя!

Наташа кому-то звонила, что-то говорила — ее голос снова бился внутри моего черепа, как в ложка в железной кружке.

Потом что-то загремело, и мир кувыркнулся.

Меня, кажется, резко стошнило, и снова тихий темный провал.

В себя я пришел в больничной палате. Раздетый по пояс, лежал на высокой современной кровати. Девица в медицинской пижаме возила чем-то у меня по груди. Дернулся было, но услышал женский приятный голос:

— Лежите спокойно, еще минутку.

— Что случилось? — спросил, чувствуя себя вроде бы немного лучше.

— Транзиторная ишемическая атака, — объяснила девушка в медицинской хламиде.

— Что? Я таких слов не знаю.

— Микроинсульт в простонародье, — улыбнулась врач. — Придется полечиться.

— Сколько?

Вот не было печали…

— Три недели точно.

— Что?! Нет! — Я снова дернулся, чтобы встать и уйти. — У меня сына из роддома только выписали!

— Поздравляю, — улыбнулась девица. — А теперь спокойно еще минутку молча полежите, а то мы с вами никогда эхокардиографию не закончим.

Я откинулся на подушку и шумно выдохнул. Твою мать…

Дождался, пока закончит, и спросил:

— Жить буду?

— Долго и счастливо, — подтвердила девушка.

— Тогда я пошел. Где мои вещи?

— Вы можете и пойти, но какой смысл, если завтра вас привезут обратно с уже более серьезной формой инсульта?

Я сел на постели. И да, мне, черт возьми, все еще было хреново. К тому же что-то мешало смотреть, будто козырек на глаз сполз. Я потер глаз — не помогло. Девушка смотрела на мои телодвижения, явно подмечая, что движения мои были не слишком уверенные. Потом она достала зеркальце из кармана и протянула мне:

— Посмотрите.

Я открыл кругляшок и… охренел. Половина моего лица словно потекла. Конечно, свой знаменитый «Крик» Ваг Гог с меня бы не написал, но все же уголок губы опустился, веко нависло — оно и мешало смотреть, — и будто даже щека как-то обвисла.

— Что это? — спросил с трудом — горло будто веревкой перехватило.

— Если не начать лечение сразу, через шесть часов терапия будет уже бесполезной. Но вы все еще можете уйти и провести с вашим сыном… — она прищурилась и продолжила: — ну, дня три, не больше.

— А потом я сдохну?

— Как получится, — поджала она плечами. — Раз вы такой упертый, то, скорее всего, решите перенести более сильный удар на ногах. Значит, возможны необратимые последствия. Вы же понимаете, что речь идет о головном мозге?

— То есть стану дураком? — хрюкнул — почему-то хмыкнуть не получилось.

Девушка так на меня посмотрела, что я уже сейчас почувствовал себя дураком. А она пожала плечами и ответила:

— Тюльпанчиком вы станете, молодой человек. Таким вялым и никому не нужным немощным тюльпанчиком.

— Вы явно сгущаете краски.

Я все еще не мог поверить, что это происходит со мной. А как можно поверить, что ведущий здоровый образ жизни мужик станет растением? Из-за какого-то сраного микроинсульта. Нет, я не согласен! Что за бред?!