— Она сама мне сказала. — Бертол протяжно вздохнул. — Красивая. Настоящая герцогиня!

— И что тебе снится? — нахмурился Дирмут. Признание брата никак не укладывалось в голове.

— Мы с ней гуляем. Разговариваем.

— О чём?

— Обо всём. О жизни. А как-то она сказала, что любит нашу маму и очень по ней скучает.

— Об отце её спрашивал?

— Спрашивал. Она сказала, что познакомит нас, когда я подрасту.

Дирмут затолкал ладони под мышки и передёрнул плечами:

— Жуть какая! Они же мёртвые!

— Это же во сне. — Бертол поелозил подошвой сапога по каменному полу. — Почему тебе не нравится в корпусе?

— Когда все идут на тренировку, меня отправляют в библиотеку.

— Почему?

— Так приказал мой отец. Чтобы надо мной не смеялись.

— Это несправедливо! Ты бьёшься лучше меня! Честно! У тебя руки сильные!

— А ноги слабые. — Дирмут хотел добавить, что за спиной его называют принцем-уткой, но передумал. — Отец меня стыдится.

Глаза брата подозрительно заблестели.

— Он тебя не любит?

— Да ты что! Любит конечно! Просто сын короля должен служить примером, а я неповоротливый, постоянно спотыкаюсь и падаю. Ему неприятно, что все это видят.

— Я тоже спотыкаюсь и падаю. И что? Ты бьёшься лучше меня. Слышишь?

Дирмут улыбнулся:

— Спасибо, даже если это неправда.

— Правда! Я же вижу! Я знаю! Странно, что об этом не знает твой отец. Ты разве не с ним тренируешься?

— Я тренируюсь со своим учителем фехтования. Мы упражняемся в замке, в укромном месте. Приедешь — будем упражняться втроём.

Бертол провёл ладошкой по глазам:

— В настоящих доспехах?

— И с настоящими мечами.

— Как настоящие рыцари?

Дирмут произнёс с толикой горечи в голосе:

— Хромых рыцарей не бывает.

— Чтобы стать королём, тебе надо стать рыцарем.

— И хромых королей не бывает.

На щеках брата заиграл нервный румянец.

— Ты станешь первым!

— Ты читал «Хронику Первого королевства»?

— Эту толстенную книгу без картинок? — Бертол почесал затылок. — Я спрятал её, а господин Хейк решил, что забыл её привезти.

— Там написано: «Король не имеет права вызывать своим видом насмешки или жалость». А ещё написано: «Власть не ходит на хромых ногах».

— А ты читал о слепом короле?

— «Сказания о семи подвигах»? Читал.

— Он даже сражался. Слепой! — горячился Бертол. — Никто над ним не смеялся, и никто его не жалел. Правда, его убили. Но это не важно! Тогда всех убили. Всё его войско.

— Он стал королём до того, как ослеп.

От разговора мальчиков отвлёк доносящийся снизу шум. Они ухватились за край парапета, подтянулись и, соприкасаясь плечами, налегли грудью на камень. Возле конюшни суетились люди. Стражники седлали лошадей, прикрепляли к лукам сёдел шесты с зелёными и пурпурными вымпелами. Зелёный — цвет великого дома Мэритов, пурпурный — цвет королевского дома Хилдов. Конюх впрягал кобылу в бричку. Колёсный мастер проверял колёса. Миула, личная служанка Янары, застилала сиденье одеялом.

Происходящее озадачило Дирмута. Они с братом собирались пойти в овчарню пешком, напрямик по бездорожью. О маме он не подумал: Янара покидала крепость крайне редко, ещё реже ездила в деревню. Неужели тоже хочет посмотреть состязание стригалей?

— Ты приказал подать бричку? — спросил Дирмут.

— Не я, — протянул Бертол.

Несколько мужиков пересекли двор. У ворот крепости замешкались, потоптались, поглядывая на хорошенькую служанку.

Набравшись смелости, один крикнул:

— Миула! Идём с нами стричь овец.

— Не пойду, — откликнулась она, разглаживая складки на одеяле.

— Чего так?

— Там грязно, пыльно, а я только из бани.

— Бараны будут рады.

Сидя на крепостной стене, стражники разразились смехом.

Миула запрокинула голову:

— Чего ржёте, кони? Я вот расскажу лорду Ардию, как вы несёте службу. Ворота открыты, мост опущен, а вы ловите ворон.