— Спой что-нибудь, Тиер, — велел Рэн.

Менестрель глотнул из фляги, прочистил горло. Потянулся к висящей за спиной лютне. Замерев, посмотрел по сторонам, улыбнулся своим мыслям и, сложив руки на луке седла, затянул песню о красотах родного края. Его полнозвучный голос гармонично вписался в окружающую картину. Песня с ароматом трав лилась под аккомпанемент шелестящей листвы и пересвиста птиц.

Рэн придержал коня. Когда с ним поравнялись командир рыцарей Ардий и лорд-констебль Пяла — поехал рядом с верными соратниками.

Лорд Ардий был старше короля на пятнадцать лет. В свои пятьдесят он выглядел бравым воином, однако все знали, что, случись война, рыцарей в бой поведёт его заместитель. Ардий получил ранение на турнире, из-за чего правое плечо потеряло подвижность, а рука утратила силу и немела, сжимая рукоять меча. Ардий несколько раз порывался уйти со службы и полностью посвятить себя воспитанию подопечного — герцога Мэрита, но Рэн его не отпускал.

Лорд-констебль Пяла занял место в королевском военном совете после смерти отца, верного сторонника династии Хилдов. Как и отец, он обладал твёрдой хваткой и незаурядным умом. Не тушевался перед старшими по возрасту помощниками короля и не стыдился признать свою неправоту.

— Почему приуныли? — поинтересовался Рэн.

Придворные умолкли, навострили уши и недовольно покосились на Тиера. Его пение мешало им подслушать беседу короля с советниками.

— Строительство крепостей подходит к концу, — отозвался лорд-констебль Пяла. — Пора озаботиться формированием пограничных гарнизонов. Четыре гарнизона, четыре сотни солдат. Плюс их жёны и дети, конюхи, оружейники, дворовые работники. Добавьте лошадей. Где возьмём деньги на их содержание?

— Лорды денег не дадут, — заключил Рэн.

— Ясен день. Их прихвостни растекаются маслом и заливаются соловьями, но стоит отвернуться — кривятся да морщатся. Я слышал, как они шептались. Мол, земли королевские, крепости королевские и гарнизоны королевские. И защищать они будут королевских крестьян. Мол, их господам от этой затеи нет никакой пользы.

Рэн процедил сквозь зубы:

— Глупцы…

— Это да-а-а, — протянул Пяла. — Кроме своего феода и собственной задницы, лордов ничто не волнует.

— Надо повышать подушный налог, ваше величество, — вступил в разговор Ардий.

— Увеличу налоги — крестьяне подадутся в разбойники.

— Как подадутся, так и вернутся. Они свои поля не бросят. Сеять придут и убирать придут. А если в межсезонье и побалуют на дорогах, то это не страшно. Знатные разбойники намного страшнее. С такими встретишься — пиши пропало.

Ардий затронул больную тему. За десять лет количество грабежей на лесных дорогах сократилось в разы. Мелкое вымогательство считалось баловством, в судах такие дела не рассматривали. Деревенские старосты журили крестьян-попрошаек, если тех приводил кто-то за ухо. Взимали с них штраф и отпускали. Деревням рабочие руки нужнее, чем срубленные головы.

Сидя в харчевнях за кружкой эля, путники посмеивались над горе-грабителями: «Еду туда — просят за проезд. Еду обратно — снова просят. Ну ё-моё… А у меня, как назло, медяки закончились. Дал серебряную «корону». Так меня до опушки леса проводили и на прощание до земли поклонились».

Рэна беспокоили разбои — жестокие, хладнокровные, после которых не оставалось свидетелей. Подозрение, что орудуют рыцари под предводительством дворянских сынков, подтверждали раны на телах убитых, явно оставленные мечами, и истоптанная конями земля на месте злодеяния. Смерды не могли себе позволить ни коней, ни мечей и, соответственно, не умели обращаться с оружием. Угрожали путникам вилами и топорами, но не использовали их по назначению, зная, что за убийство не сносить им головы.