Кира потрогала хронометр в кармане. Стрелки всё ещё не двигались.

***

Библиотека «Эона» пахла тленом и озоном, как старый телевизор перед грозой. Кира вошла, сжимая в руке листок Оливера. Полки уходили ввысь, теряясь в потолке, затянутом черным бархатом. Книги переплетены в кожу, но названия были незнакомы: «Хроники 2130 года», «Последняя речь президента-долгожителя». На одной из страниц она наткнулась на фотографию Нью-Йорка, где Статуя Свободы держала песочные часы вместо факела.

– Ты опоздала на три минуты, – голос Оливера донесся из-за глобуса, вращавшегося сам по себе. Его пальцы нервно перебирали страницы книги с датой «1904». – Здесь нельзя опаздывать. Время здесь не линейно. Оно спортивно.

Он объяснил: отель – петля, завязанная на страхе. Гости, цепляющиеся за прошлое или мечтающие о будущем, становятся топливом. «Эон» кормится их надеждами, перемалывая в вечное сейчас.

– Твоя сестра пыталась сбежать, – Оливер достал из кармана кулон в виде песочных часов. Внутри переливалась черная субстанция. – Она оставила это в вентиляции.

Кира узнала кулон – Лена носила его всегда. Но песок внутри двигался вверх.

– Это не песок, – Оливер поднес кулон к свету. Частицы оказались микроскопическими цифрами: 1984, 2027, 2047… – Это даты. Те, кого отель поглотил.

***

Зеркало в углу дрогнуло. Вместо их отражений в нем стояла Лена – в форме горничной, с меткой «13» на воротнике. Ее глаза были затянуты белой пленкой, а губы шептали: «Уходи».

– Она здесь! – Кира бросилась к зеркалу, но Оливер удержал ее.

– Это эхо. Настоящая Лена в Подменышах – месте, где отель хранит тех, кто сопротивляется.

Они спустились в подвал через люк в кухне. Лестница скрипела, как кости старика. Внизу пахло машинным маслом и мятой. Гигантские шестеренки, соединенные с трубами, уходили в пол. На стене висели сотни карманных часов, тикающих вразнобой.

– Механизм Эона, – Оливер провел рукой по ржавой панели с надписью «Завод: Никогда». – Он высасывает время из гостей. Тех, кто бунтует, перемалывает в песок для новых жертв.

Кира нашла дневник, засунутый за трубу. Ленин почерк, последняя запись: «Они предлагают вечность в обмен на служение. Я отказалась. Теперь я стану частью интерьера…». На обороте схема отеля с пометкой «Зеркальный лабиринт – сердце».

Вернувшись в лобби, они столкнулись с Блэквудом. Консьерж держал ножницы, разрезавшие не бумагу, а воздух – за ними оставались шрамы из света.

– Мисс Варгас, – его голос потрескивал, как старая пластинка. – Вы нарушили правило: «Не ищите правду после полуночи».

Оливер оттолкнул Киру, крича: «Беги в номер 13!» – и шагнул навстречу Блэквуду. Ножницы щёлкнули – и физик рассыпался, как фигура из пепла. Его часы упали на пол, стрелки завертелись бешено, пока циферблат не треснул.

Кира, дрожа, подняла осколки. Внутри вместо механизма были волосы, обрывки кожи и фото Лены с перечеркнутым лицом.

***

Кира сжала осколки часов Оливера так, что края впились в ладонь. Кровь смешалась с ртутным блеском механизма, и на мгновение ей показалось, что в ней шевелятся те самые микроскопические даты – 1999, 2027, 2047…

– Теперь твоя очередь, – шептало отражение Лены в окне.

Но окно номер 13 больше не показывало туман. Вместо него за стеклом зияла бездна, усеянная огоньками, как города, погребенные под землей. Кира отшатнулась, и мир перевернулся.

Пол стал потолком. Люстра впилась в паркет шипами, книги падали вверх, а из разбитого хронометра вырвалась спираль черного дыма. Он сгустился в фигуру Артура Блэквуда. Его костюм теперь состоял из шестеренок, а вместо глаз вращались крошечные циферблаты.