***

Адриан побежал. Но город растягивался, как петля. Улицы копировали друг друга, фонари зажигались в такт его шагам. В конце тупика его ждала Лира. Настоящая. Плоть.

– Ты выбрал нас, – она коснулась его руки. След от пальцев проступил мгновенно – розовый, как рубец. – Здесь мы можем начать заново. Без ошибок.

Он отшатнулся. Проснулся.

В своей комнате. С матерью, которая жарила бекон. С Бруно, лаявшим за окном. С часами, показывающими 3:14.

Снова.

Адриан засмеялся. И смеялся, пока зеркало не треснуло. Теперь в каждом осколке жила крошечная Лира. Они махали ему. Они ждали.

На столе замигал старый монитор. Сообщение всплыло само:

> Обновление завершено. Добро пожаловать домой.

Нью-Йорк всегда был городом-хамелеоном. Менял кожу, сбрасывал небоскребы, как змея – старую чешую, но летом 2027 года он породил нечто чужое.

Реклама появилась внезапно. На билбордах, заляпанных граффити, между предупреждениями о шторме и акциями бургерных – бархатный плакат с золотыми буквами: «Отель „Эон“. Отдохни вне времени». Ни адреса, ни сайта, только силуэт здания с башнями, будто вырезанными из ночного неба. Те, кто видел его вживую, описывали иначе: «Как если бы собор женился на зеркале».

Первыми клюнули богатые. Миссис Эвелин Грейвз, наследница сталелитейной империи, исчезла после уик-энда в «Эоне». Ее муж уверял полицию, что видел, как она вышла из лобби, но таксист клялся: «Двери не открывались. Она будто растаяла в стекле». На следующий день в соцсетях всплыли фотографии: бассейн с водой цвета малахита, библиотека с книгами в кожаных переплетах, шампанское в хрустале, от которого звенели зубы. И лица гостей – слишком гладкие, слишком счастливые. Как восковые копии самих себя.

Городские легенды обрастали подробностями. Курьеры с «Amazon» шептались, что доставляли в «Эон» коробки с песком, часами и… пустыми рамками для фото. Бездомный у метро «Таймс-сквер» бредил о «пожирателе времен», который прячется за фасадом. А в блогах параноиков писали: «Ищите часы. Если они показывают 11:11 – бегите».

Но люди верили в рациональное. Пока не начали пропадать те, кто пытался уехать.

Сара Лоуэлл, студентка-биолог, ушла из отеля в слезах после ссоры с бойфрендом. На записи камеры она застегивает куртку у входа, делает шаг – и кадр заполняют черные прожилки, словно плёнку прожег кислотный дождь. Когда изображение возвращается, тротуар пуст. В её Instagram остались сторис с хештегом #ЭонВечность, а в кармане пальто родители нашли ключ с номером «7» и циферблатом вместо головки.

Отель не имел адреса, но находил гостей сам. Конверты с билетами «всё включено» появлялись в почтовых ящиках тех, кто отчаянно мечтал сбежать: от кредиторов, рака, прошлого. Консьерж, мистер Блэквуд, встречал их у дверей, пахнувших старыми деньгами и ладаном. «Добро пожаловать домой», – говорил он, вручая серебряные часы на цепочке. Гости смеялись, не замечая, что стрелки не двигались.

А потом приходил первый завтрак. Омлет с трюфелями, кофе, который обжигал язык даже холодным, и газета «The New York Chronicle» с датой… «15 сентября 2042 года».

К утру окна «Эона» уже отражали только небо. Беспокойное, живое, как кожа на спине зверя перед грозой. Но кого волновали окна, когда в воздухе витал запах бессмертия – сладкий, как гниющие персики?

Город продолжал жить. Метро грохотало, неоновые рекламы мигали, как сигналы SOS, а отель рос. Незаметно. Будто трещина в стекле, которая вот-вот расколет его на части.

***

Кира Варгас не на любила тишину. Она напоминала ей о том, чего не слышала уже три месяца: смеха сестры, звона её сережек, скрипа половиц в их общей квартире на Бруклине. Лена исчезла после отпуска, о котором сказала лишь: «Мне нужно сбежать. Хотя бы на выходные». Полиция разводила руками, друзья пожимали плечами, а в кармане её кожаной куртки остался ключ – тяжелый, холодный, с цифрой 13 и узором в виде спирали, будто втягивающей свет.