В любом случае, мне предстоит к нему съездить на днях, за вещами. Так что встреча, увы, неминуема! А пока я могу отдохнуть и потешить своё самолюбие. Ему причинили ущерб!

Хотя март выдался слякотным, но в воздухе всё же, весна. Даже птицы предчувствуют смену сезонов! У голубей так вообще, процветает пикап. Я стою, наблюдаю, как гордый самец соблазняет упрямую даму. Голубиха, голубица… Голубка! Красиво звучит. Он к ней и так, и этак. Она ни в какую! Даже я соблазнилась уже. Засмотрелась, заслушалась. А эта ушла.

– Юль, – слышу низкий, густой баритон. Обладатель такого обязан быть просто красавчиком!

Распугав голубей, я спешу обернуться. И… понимаю, что он никому ничего не обязан.

Передо мной стоит парень. Мужчина. Ростом чуть выше меня. Не намного! Волосы цвета… Я даже не знаю, какого? Что-то среднее, между «шатен» и «брюнет». Одет он вполне заурядно. Наверное, я ожидала чего-то такого, навроде потрёпанных джинсов, косухи, гитары через плечо?

Телосложение тоже обычное. Вот, если бы мне поручили описать его внешность, то слово «обычный» могло фигурировать чаще всего. Он обычный! И даже лицо без особых примет. Нос как нос. Губы как губы. Гладко выбрит. Спасибо на том!

И глаза бледно-серого цвета. Бесцветные, проще сказать. Неудивительно, что я не запомнила внешность. Тут, собственно, и нечего помнить.

«Ткачёва, уймись! Главное, чтобы человек был хороший», – говорю я себе. Прописная истина действует. Особенно, если припомнить, что с красавчиком я прообщалась семь лет. Толку-то?

– Паша? – давлю из себя, улыбаюсь.

Он улыбается тоже, обнаружив один кривой зуб. Мысленно я заставляю себя не смотреть ему в рот. В переносицу! Вот куда нужно смотреть. Тем более что она у него – будь здоров…

– Давно ждёшь?

– Нет, только пришла.

– Прогуляемся? – кивает на сквер.

– С радостью, – я опять улыбаюсь.

– В клубе было темно, я не разглядел до конца. Ты такая красивая, – говорит он.

– Спасибо, – смущаюсь.

Невольно смотрю на его странный профиль. «Как бык по дороге нассал», – сказала бы мама. А тёть Люба ответила ей: «С лица воды не пить». Ну, подумаешь, нос плосковат? А надбровные дуги такие… что в пору бодаться!

Помимо желания, я вспоминаю отточенный Савушкин профиль. Средоточие черт, идеальных настолько, что даже не верилось в то, что он настоящий, живой. Вот от такого родятся красивые дети! Если бы он захотел…

– А где твоя гитара? – интересуюсь.

– Дома, – Паша идёт, сунув руки в карманы, и смотрит искоса. Любуется. Мне это льстит, – Не таскать же её с собой.

– Ну, да, – я смеюсь.

– Я в группе играю по выходным, а днём на фабрике мебельной.

– Вот это контраст! – я удивляюсь.

– Да, на музыке много не заработаешь. Это скорей для души.

Мы гуляем по скверу, пока мне хватает терпения. Мокрый снег липнет к обуви. Да и видимость так себе! Я надеюсь, что он пригласит меня в кафе. Коих огромное множество возле. Но Павел бросает, взглянув на часы:

– Может ко мне на чаёк? Я тут рядом живу.

«Ни фига себе», – думаю я. Он считает, что я, покорённая этой прогулкой, отдамся ему в первый день?

Словно почувствовав мой негативный настрой, он говорит:

– Юль, ты не бойся меня! Я вообще без намёков. Напою тебя чаем, сыграю тебе.

Его взгляд загорается. Даже глаза обретают какой-то оттенок. Так вот оно что? Его козырь – гитара! Оставленный дома, так и манит вернуться назад.

– Ну, сыграй, – пожимаю плечами.

Вот от чего далёк Ромик, так это от музыки. Никогда ни на чём не играл! Только на резинке от трусов. Перед тем, как их сбросить…

Дом, и правда, поблизости. Паша меня пропускает в квартиру, открыв деревянную дверь. Внутри много дерева! Мебель – из светлого, кухня – из тёмного. Всё как-то просто, без лишней фантазии. И в то же время, всё есть.