Унижение льётся наружу со стоном, когда я читаю:
«Даже ради любвиии?».
Этот последний вопрос без ответа. Наверное, он позвонил? Хотел услышать мой пьяный голос. А если, признаться, что любит?
«Ткачёва, уймись!», – говорю я себе. Но ведь он приезжал в ресторан? А зачем?
Напряжение давит затылок. Пытаюсь вернуть эту встречу. Но помню лишь взгляд, откровенно презрительный, колкий. И чувство такой пустоты, от которого хочется выть на Луну.
Смартфон оживает так резко и в руках начинает жужжать. Я едва не роняю его на кровать. Вижу странное:
«Паша-гитара». И набор незнакомых мне цифр.
Ответить пока не решаюсь. И жму на отбой. Вдогонку приходит:
«Привет, как дела, незнакомка? Надеюсь, ты помнишь меня? Я играл для тебя прошлым вечером».
Помню ли я? Только руки, и пальцы, сжимавшие гриф.
«Смутно помню тебя, но гитару отчётливо», – отвечаю, кусаю губу.
«Неудивительно!», – далее следует рожица, – «Может, увидимся?».
Стыдно ли мне? Может, самую малость. Но охваченный новым знакомством, мой мозг начинает работать активно.
«Боюсь, я сегодня не в форме».
«Окей, давай в любой день».
Я застываю, прикинув в уме:
«Может, в среду?», – совсем не хочу долго ждать.
«Отлично! Тогда позвоню», – отвечает и следом приходит, – «Так как тебя звать?».
Вероятно, загадочность, которой меня обучала подруга, сыграла на максимум. А вот чувство меры стремилось к нулю…
«Юля», – представляюсь ему с опозданием.
«Тебе очень идёт», – делает он комплимент.
Посылаю:
«Спасибо».
Мимо двери, с ведром идёт мама.
– Ты ещё не умылась? Юля! Мне сколько раз повторять?
– Да иду я, иду, – недовольно ворчу, и пытаюсь нащупать ногой правый тапок.
Не знаю, как в другие дни, но сегодня меня зовут Золушка. И мне предстоит, несмотря на похмелье, надраивать пол.
Глава 5
Среда наступила, и я, в нежно-кремовом свитере, красуюсь у зеркала в общей уборной. Мы с Пашей договорились о встрече у входа в большой романтический сквер. Он так и называется «Сквер влюблённых». Символично, не правда ли?
Хотя я так и не помню, как выглядит Паша. Но тем интереснее! А вдруг он красавчик? Как Крис Исаак, или Робби Уильямс. Не хочу, чтобы он был похож на Савушкина! Потому представляю брюнета, с гладковыбритым жёстким лицом.
Дверца одной из кабинок открывается, и я вижу Тамару Петровну, главбуха. Они с мамой дружат. Во многом поэтому меня и приняли здесь, как родную.
– Куда-то намылилась? – щурит она аккуратно накрашенный глаз.
Словно маленький сгусток энергии, Тамара Петровна всегда говорлива, улыбчива и готова бежать на своих каблуках хоть куда. Её маленький рост позволяет мне чувствовать себя высокой. Хотя я невысокая! Метр шестьдесят.
– Да так, на прогулку с подругой, – говорю я, встряхнув головой.
Волосы – наша семейная гордость! Натуральный, богатый, каштановый цвет вызывал непритворную зависть. Никогда их не красила. И не хочу! Но ведь однажды придётся?
– Мама сказала, ты с парнем рассталась? – произносит шефиня вполголоса.
– Мама-болтушка, – смеюсь.
– Ничего! – утешает она, поправляя причёску. Мою, – Вон у нас на предприятии, сколько хороших мужчин. Приглядись!
– Обязательно, – я улыбаюсь, припомнив кадры с новогоднего корпоратива.
Где одна половина «хороших» была уже так хороша, что играла в напёрстки на деньги. А другая отчаянно тискала женские прелести по тёмным углам бизнес-центра. Но, увы, не мои! Хотя…
Я же в то время была несвободна? А теперь, когда слух о моём «положении» распространится, то интерес возрастёт. Что ж, посмотрим! Возможно, «хороших мужчин» куда больше, чем кажется.
Оставшись в туалете одна, я вдруг думаю: «А имею я право встречаться с другими? Вот сейчас, в эту среду». Но ведь мы официально расстались. За эти три дня Савушкин не звонил мне ни разу, и даже ничего не писал. Разобиделся что ли? Или просто забил?