– Говори цену, или я пошёл.

– Какой ты торопливый! Портишь всё удовольствие от торговли, хе-хе.

Я молча встал и направился к двери. Дисидерий сразу встревожился.

– Куда же ты, Ливий? Не надо так, я просто пошутил, хе-хе!

– Цена? – Я повернулся к нему у самой двери.

– Твоё безразличие! – выпалил мастер и замер с раскрытым ртом, ожидая реакции.

– Моё что?

– Ну, вот эта твоя броня. Тебе наплевать на всех и вся, тебя ничто не трогает, хе-хе… Этого я тебя лишу.

– И… что со мной будет?

– Хе-хе! – вновь развеселился Мастер. – Да ровным счётом ничего! Будешь всё тем же беспринципным ублюдком, но сердце твоё станет открыто человеческим чувствам.

– Звучит как «бесплатно», – признался я. – Дурить меня задумал?

– Мастер никогда не лжёт о цене, – обиделся мастер. – Тебе будет тяжелее жить здесь. Ты станешь… Сочувствовать. Понимать.

– Но я ничего не потеряю?

– Ничего, как видно, хе-хе, – сказал Дисидерий. – Ну, так ты решил? Работы на час.

– Да, – кивнул я. – Где оно должно быть?

– Спина. – Мастер с усилием вылез из кресла. – Снимай рубаху и ложись на стол, хе-хе.

– И не мечтай, – фыркнул я.

Снял куртку и рубаху, сел в кресло и, наклонившись вперёд, опустил сложенные руки на край стола, а голову – на руки.

– Мне так будет неудобно, – запротестовал мастер.

– Посочувствую тебе, как только закончишь, – откликнулся я.

Уныло хехекнув, мастер открыл чемодан.

Сначала я почувствовал прикосновение к спине мокрой холодной кисти. Кисть скользила по коже, выписывая вензеля. Знамение и правда обещало быть огромным.

– Зачем это вам? – спросил вдруг я.

– Хе-хе! Решил перейти на «вы»? Вот что значит поработать над мужчиной сзади, хе-хе-хе…

– Вам, мастерам-знаменщикам, – терпеливо сказал я. – Зачем все эти сложности?

– А зачем вам, демонам, души?

Кисточка добралась до поясницы, оставила там пару быстрых тонких штрихов.

– Душа увеличивает силу, влияние и статус, – зевнул я. – Тут всё прозрачно, это как автомобиль F-класса у людей. С той лишь поправкой, что душа приносит объективную пользу. Это всё особенности преисподней, существование там слишком отлично от земного, чтобы о нём можно было рассказать в двух словах.

– Хе-хе, – отозвался Дисидерий и добавил несколько брызг на лопатках. – А мы вот просто наслаждаемся.

– Чем? – не понял я.

– Тем, что забираем у вас, конечно же. Вас так много, вы все такие разные. И у всех всё такое разное, хе-хе. Ну вот, рисунок готов. Я должен спросить: ты точно решил? Понимаешь и принимаешь условия?

– Жги, – сказал я.

И Дисидерий зажёг.

Это знамение было самым большим и самым болезненным. Боль продирала до демонического естества, я с трудом сдерживался, чтобы не вскочить и не разбить голову мастера об стену. Ощущения были такие, словно мне рвут кожу раскалённой иглой, которая при этом брызгается кислотой.

– Ты должен понимать, – бормотал Дисидерий, – что полностью ощущения знамение не снимает.

– И ты мне это только сейчас говоришь? – прорычал я сквозь зубы.

– Правила ты знаешь. Когда знамение активируется, оно жжётся, хе-хе, самую малость жжётся.

– Насколько сильно будет жечь конкретно это? – спросил я.

– Не так сильно, как жгло бы без него, хе-хе.

– Скоро ты там закончишь? – рявкнул я, когда боль перебралась на левую лопатку.

– Да, собственно, уже всё, хе-хе. – Мастер отступил; что-то звякнуло и брякнуло в его чемодане. – Встань, Ливий. И расплатись со мной.

Я поднялся, расправил плечи, похрустел шейными позвонками. Боль в спине стремительно утихала.

Мастер стоял возле своего кресла и переминался с ноги на ногу. Рот его то кривился, как грустный смайлик, то нервно выгибался уголками вверх.