– Кречетов Мелиссен, – прочитал он. – Если увидите эту чушку на улице, переходите на другую сторону, пацаны.

– Петух обоссанный, – хохотнул кто-то.

Потом Мелиссен увидел подошву ботинка, опускающуюся на лицо. Что-то хрустнуло, и наступила тьма.

Я корчился от невыносимой боли на полу в тайной комнате. «Тайной» называли самую обычную комнату, находящуюся на втором этаже, над баром. Её иногда использовали для тёмных делишек, интимных свиданий или уединённых посиделок те, кто готов за это платить.

А ещё её можно использовать для того, чтобы корчиться от невыносимой боли.

Да, демон – существо подневольное. Он во всём подчинён хозяину. И если демон вдруг начнёт применять силу для каких-то своих дел, за это придётся расплачиваться адской болью. Как будто в каждую косточку вкрутили по винту.

Чтобы отвлечься от агонии, я думал.

Итак, тот доходяга – не отец Кометы. Карлик и колясочница либо обманули меня, либо сами не знали правды.

Теперь мне бы заполучить ДНК Шеина. А с этим проблема. Тело наверняка уже забрали. Мне нужно выяснить, где оно, прийти туда, запугать, а то и побить кучу людей… Теперешняя му́ка мне сказкой покажется. А может скрутить и в процессе, тогда совсем плохо.

Самое же худшее в этом состоянии то, что ты не можешь прийти на помощь хозяину. С Шеиным я так однажды попался. Его привязали к стулу и начали бить, а я в это время корчился на асфальте в другом районе. Чувствовал, что должен идти, но не мог даже ползти.

После того инцидента пришлось разжиться знамением, которое моментально переносит демона к хозяину в случае опасности.

Боль отпустила резко. Выдохнув, я забрался в кресло и закрыл глаза. Проклятый, проклятый мир…

Дверь скрипнула, и я выпрямился, стараясь придать себе достойный вид. Получилось, кажется, так себе. В глазах вошедшей Сабелы читалась жалость, и я опустил взгляд. Юбка-колокол скрывала клешни от посторонних взоров.

– Извини, Ливий, но я предупреждала. Прибыл мастер Дисидерий, он на три дня арендует комнату.

– Так-так-так! – послышался тонкий привзвизгивающий голос, и в дверь не вошёл, а буквально вкатился маленький круглый человечек в светло-сером костюме, явно сшитом на заказ. В руке он держал коричневый потёртый чемоданчик. – Ливий, старый друг. Дай-ка поковыряюсь в памяти. Всего три знамения, хе-хе. За десять лет, хе-хе-хе. Немногие, ох, немногие.

Говоря, колобок подошёл к столу, брякнул на него чемодан и с трудом втиснулся в кресло.

– Оставлю вас, – сказала Сабела. – Нужно присматривать за баром. Сегодня ажиотаж.

Как только закрылась дверь, мастер Дисидерий проникновенно заглянул мне в глаза.

– Пошёл на второй круг, а, Ливий? Хе-хе. Я вижу, что ты в подвесе. В чём дело? Ты ведь так и рвался в преисподнюю, когда мы виделись с тобой в последний раз, хе-хе-хе!

– Давай не будем, – пробормотал я. – Надоело. Рассказывать.

– Храни свои тайны, – согласился Дисидерий. – Я, вообще, думал сначала промочить горло, хе-хе. Но, раз уж ты здесь… Хочешь чего-нибудь нового?

– Хочу, чтобы перестало ломать после того, как сделаю что-то для себя. Есть такое?

– О-о-о! – Мастер щёлкнул замочками чемодана, открыл его. – Как не быть! Но – дорого, дорого, Ливий, хе-хе.

– Сколько? – спросил я со вздохом.

– Ты уверен, что готов это услышать?

Всё как всегда. Кривляется, глумится, мерзко хихикает. Все жилы вытянет, пока от него добьёшься хоть чего-то.

– Сколько бы ты дал за такую свободу действий, хе-хе? Такую безнаказанность, хе-хе?

Он не подпрыгивал, а пульсировал, как желе, по которому шлёпнули ложкой, и потирал ладони. Хоть бы лужу под столом не сделал от избытка чувств.