Демон Кометы. Десять дней Василий Криптонов

Жила-была на свете

Одна девчонка Бетти

Приехал к ней из Лондона

Весёлый парень Джек.

Бетти плюс Джек,

Танцуйте, дети, шейк

Джек привёз из Лондона

Весёлый танец шейк.

Возможно, народная песня

And I said no, no, no

Oh, Lady Day

Lou Reed

Люди в этот бар не заходили. Обычно. Поэтому когда вымокший под дождём парнишка в белых брюках и лёгкой куртке ввалился в дверь, стихли все разговоры. Несколько десятков пар глаз уставились на посетителя, который ожесточённо стряхивал воду с густых жёстких волос. Когда же он поднял голову, оказалось, что у него запотели очки.

– Звезда кучерявому, – сказал Криспион и швырнул на стол девятку бубен.

Карта прилегла на мою восьмёрку треф. Козырная. Я подкинул девятку червей, и Криспион, выругавшись, сгрёб карты.

Я с улыбкой взял стакан и допил виски одним глотком. Льдинка проскользнула в рот – я покатал её языком и раздробил зубами.

– Долго тебе ещё осталось? – визгливым голосом спросил Дион и зашёл с двух валетов.

Взглянув мельком на часы, висящие справа от стойки, я отбился козырями.

– Пять минут.

– Сочувствую! – громыхнул Криспион и докинул ещё одну карту. – А мне ещё восемь лет окучивать. Этого дебила…

Я уронил последний козырь на туза Криспиона и показал пустые руки.

– Я служил верой и правдой. Давайте, парни. Быстренько определите, кто следующий ставит мне выпивку.

– Не торопишься? – хихикнул Дион.

– Нет, растягиваю удовольствие. Первый раз – такой первый раз…

Я посмотрел, как ребята перебрасываются картами. Потом перевёл взгляд на паренька, взгромоздившегося на барный стул у стойки. Сабела дала ему салфетку, и он протирал очки, одновременно что-то говоря. Бла-бла-бла, такой страшный и внезапный дождь, а тут ваш бар – просто невероятное везение. Налейте мне чего-нибудь…

Да, пожалуйста, вот, за счёт заведения. Мы всегда рады дать приют несчастному путнику. А что двое бледных задвигают засов на двери – так это ты внимания не обращай. Всё будет быстро.

– Жулик! – рявкнул Криспион.

Дион мерзко захихикал.

– Мне того же, что Ливию. Согреть потроха.

Ворча, Криспион встал и отправился к стойке. Я посмотрел на часы. Две минуты. Две минуты – и я свободен. Да не просто так, а с прибытком.

– Что будешь делать, когда вернёшься? – Дион мечтательным взглядом ощупывал парнишку за стойкой.

– Держаться подальше от пустоши, – проворчал я.

Старик хохотнул:

– Эт-то уж как пить дать!

Дион был не из бледных. Он был… Вообще, один дьявол знает, кем он был. И какой у него интерес до того парнишки – лучше не задумываться.

– У меня будет душа, – сказал я в продолжение темы. – Хочу немного приподняться.

– Души, – облизнулся Дион. – Души – это как выпивка. Одной всегда будет мало.

– Больше я в эту клоаку не вернусь, – мотнул я головой.

– А мне здесь нравится.

– Спятил, старик?

– Обижаешь! Давно, очень давно. И всё же – ты посмотри, как тут хорошо. Один день похож на другой, и в то же время – не похож.

– Тебе бы в рекламе работать, – хмыкнул я. – Так расписал – даже остаться захотелось.

– Оставайся-оставайся! – Дион весь затрясся от какой-то сложной эмоции. – Я буду без тебя скучать.

– Ну а я без тебя не буду. Можешь хоть сгнить здесь, полоумный сукин сын.

Дион взвизгнул от хохота и тут же вскочил.

– Печень! – заорал он и, чуть не опрокинув стол, рванул к стойке. – Печень мне!

Паренёк уже валялся на полу, полностью скрытый под навалившимися бледными. Криспион аккуратно обогнул эту кучу-малу. Он нёс три стакана огромными ручищами и был сосредоточен на том, чтобы не расплескать драгоценную ношу.

Дион промчался мимо него и начал оттаскивать одного из бледных. Тот, повернувшись, показал окровавленные клыки. Дион вынул нож.

Пошло-поехало…

– Зачем ему печень? – спросил я, когда Криспион стукнул по столу стаканами.

– Ты об этом хочешь думать в последнюю минуту рабства? – спросил Криспион и взял свою порцию. – Давай! Я уже слышу, как бьют куранты. Это был непростой год…

– Десять лет, – поправил я его и тоже встал, поднял стакан. – Спасибо, Крисп. Давай… За то, чтобы в следующий раз увидеться на родине.

– Восемь лет, Ливий! – прорычал Криспион. – Я вернусь через восемь лет. Встретишь меня – и мы там…

Он недоговорил. Что «мы там»? Выпивки там нет. Ничего нет. Там – другое.

Мысль эта на секунду омрачила простоватое лицо здоровяка Криспиона, однако умение долго унывать в число его талантов не входило.

– За тебя!

Стаканы со звоном столкнулись. Я залпом осушил свой, поставил его и, обойдя стол, обнялся с Криспионом.

– Удачи, брат, – сказал тот.

– Не нужна мне удача.

Миг, когда секундная стрелка перепрыгнула через деление с числом 12, я почувствовал. Захотелось взвыть от счастья.

Можно было бы задержаться ещё, и ещё, и ещё. Да хоть на тысячу лет. Работодатель – теперь уже бывший – не стал бы возражать. Но я, хлопнув на прощание по плечу Криспиона, двинулся к двери.

– Не отказывайся от удачи, – напутствовал Крисп. – Эта мерзавка никогда не бывает лишней.

Парня осушили бледные, настал черёд всяких сомнительных тварей, вроде Диона. Они рвали тело на части, рыча друг на друга, как шакалы.

Засов я выбил ударом руки, отшвырнул.

– Ливий уходит! – заорал на весь бар Криспион. – Ливий покидает нас навеки!

Ему отозвался могучий хор.

«Ну надо же, – удивился я, – меня здесь, оказывается, успели полюбить. А сам я если и сумел к кому привязаться – так только к простаку Криспиону».

Обернулся на пороге. Порозовевшие бледные оскалили зубы, теперь ничем не отличающиеся от человеческих. Сабела отсалютовала рюмкой водки и выпила.

Я взмахнул рукой и вышел в холодную октябрьскую ночь.

Погода в этом городе, будто издеваясь, жила строго по календарю. Испепеляюще жаркое лето сменялось промозглой дождливой осенью, а ровно через три месяца наступала морозная зима с таким количеством снега, что в первые дни заваливало все дороги.

Весна тоже была омерзительной. Поэтому я очень хотел домой. Не задержался бы здесь ни за какие коврижки.

Собственно, я мог вернуться хоть сию секунду, но не прихватить награду за эти десять лет было бы преступлением.

Отойдя на два шага, я обернулся. Заколоченная дверь, над ней выцветшая табличка: «Библиотека им. Н. Г. Чернышевского». И чуть ниже: «Не работает».

Маскировка пашет исправно, однако иногда её всё же срывает по непонятным причинам. И ещё более иногда кто-то оказывается рядом.

Я застегнул куртку, поднял воротник и, сунув руки в карманы, двинулся по улице Платонова в сторону центра. Настроение поднималось с каждым шагом. Дышалось всё свободнее. Последняя прогулка по опостылевшему городу. Ничто уже не сможет её испортить.

Впрочем, кое-кто попытался.

Возле закрытого на ночь табачного ларька дорогу заступили трое. Ещё одного я почувствовал сзади.

– О, здорово, брат, – негромко заговорил главный, в заношенной расстёгнутой дублёнке, и протянул руку. – Слушай, такое дело… Есть курить?

Я посмотрел на протянутую ладонь, потом – в глаза гопнику. Ударил кулаком по ролл-ставню, закрывающему ларёк. Кулак пробил тонкий металл и стекло. Завизжала сигнализация.

Согнув руку в локте, я дёрнул её на себя, и хлипкая защита вылетела.

– Кури, – приглашающе кивнул я на разбитое стекло.

Парни попятились, развернулись и бросились бежать. Тот, что хотел напасть сзади, обогнул меня и вчистил за друзьями крича:

– Блин, пацаны, это демон! Демон!

Я стряхнул изуродованный ролл-ставень, посмотрел на киоск, в недрах которого надрывалась сигнализация.

– Заткнись.

Сигнализация заткнулась. Я двинулся дальше.

Код от подъездной двери не подошёл.

Я, не веря глазам, уставился на мигнувшие красной подсветкой кнопки.

– Ты серьёзно? Вот так вот?

Смеяться или злиться? Надо бы посмеяться, но злость буквально схватила за горло. Что за чёртов детский сад!

Вздохнув, я положил на дверную ручку ладонь и прикрыл глаза. Почувствовал, как ожило, засветилось под одеждой знамение, нанесённое на правую дельтовидную мышцу. Одно из трёх моих знамений, за которое пришлось расплатиться возможностью курить табак.

У мастеров-знаменщиков условия простые: одна способность в мире людей отнимает одну радость в этом же мире. Я почти десять лет не мог позволить себе затянуться, но зато…

Электронный замок жалобно пискнул, и дверь отворилась. Я шагнул в тёплый подъезд.

Ради хозяина – теперь уже бывшего – приходилось вскрывать сейф в доме генерала ФСБ. Семь потов сошло, знамение, казалось, сожжёт руку. Но справился. А тут – обычный замок, который и мальчишка при желании обдурит.

Консьержки не было. Лифт гостеприимно распахнул двери. Я поднялся на восьмой этаж и позвонил в нужную квартиру.

Ти-ши-на.

Нет, эта игра уже положительно надоела.

Я ударил по металлической двери ногой, и она ушла внутрь вместе с коробкой и добротными кусками кирпичной стены.

– Ты поменял код? – сказал я, шагнув через порог. – И всё? Где парни с автоматами? Где ОМОН? Хотя бы один завалящий вертолётишко? После десяти лет ты вот так ко мне относишься?

В квартире стояла тишина, которая меня обескуражила. Я-то думал, по мне хотя бы постреляют.

Пересёк прихожую, посреди которой теперь валялась дверь. Посмотрел вправо. Телевизор в зале стоял выключенным, только тусклая ночная подсветка аквариума разгоняла мрак. Пустовала и спальня. Ни малейшего отзвука из ванной и туалета.

А вот в кухне теплилось.

Я остановился в проёме, глядя на человека, который отнял у меня десять невыносимо долгих лет.