Мальцов, действительно несколько продрогший от прогулки по Летнему саду, прошел за Нечаевым в горячо натопленную квартиру барона. Уютная гостиная была украшена внушительным концертным роялем и дорогой мебелью. Две нежные грации – пышногрудая темненькая и изящная светленькая, – очаровательно хихикая, бросали томные взгляды на гостей барона. Тут же с видом раннехристианского мученика томилась другая их жертва.

Мальцов удивленно поднял брови: в гостиной барона Дельвига сидел смущенный Сергей Соболевский. Чтобы Серж был смущен – это казалось непостижимым. К тому же само его появление в Петербурге тоже являлось сюрпризом.

Юные дамы обступили гостей, шуршание шелковых платьев и аромат французского парфюма обволокли Жана с ног до головы.

– Господа, позвольте представить вам мою жену, Софью Михайловну, – барон с гордым видом указал на пышногрудую темненькую даму и, хохотнув, добавил: – И мою вторую жену, Анну Петровну. Не удивляйтесь, господа, мадам Керн все равно что вторая жена мне – Сонинька не может с ней расстаться, потому они всегда вместе. Да что уж говорить, и мне приятно столь очаровательное общество.

Заметив Соболевского, Дельвиг удивленно поднял брови:

– Ба-а! Сергей Александрович! Ты в столице? Рад, рад! Составь нам компанию, выпьем горячего грогу. Сонинька, душа моя, распорядись…

Соболевский вскочил, уверенно поклонился, с непререкаемым видом едва не до носа натянул на Жана его шляпу и потянул к выходу.

– Барон, простите великодушно, но мы с Мальцовым очень спешим! Я узнал в издательстве, что он виделся с вами, потому и явился сюда без приглашения. Ежели вы не откажете мне, то вина мы выпьем позже. Или, быть может, не вина, а чего покрепче?.. Нынче я забираю у вас Мефистофеля. Дело срочное, не терпящее отлагательств, – он поклонился дамам: – Баронесса, мадам Керн, вы просто очаровательны, весьма благодарен за ласковый прием! – и выскочил из квартиры, бесцеремонно потащив за собой Жана. Тот и слова возразить не успел.

Они побежали по улице, Серж свистнул ямщика, почти на ходу запрыгнул в коляску.

– Куда мы так спешим? – задыхаясь от бега, пролепетал Мальцов. – Перед бароном неудобно… Нечаева бросили…

– Да ничего с этой деревней не случится! Он остался в надежных руках, барон – достойнейший человек. В отличие от его липкой женушки. Ты представь – две эти Мессалины[28] едва не лишили чести твоего покорного слугу! Накинулись с разных сторон, чирикают, заигрывают, глазки строят. О, Мефистофель, уверяю, я устоял с величайшим трудом! Пушкин предупреждал, что Керн – та еще падающая звезда, но я подумать не мог, что такой же дрянью окажется и жена столь благородного человека, как барон…

Мальцов захохотал:

– Подумаешь – нашего героя едва не обольстила баронесса! Ах, несчастный святой мученик Сергий! Что с тобой, дурачина? Раньше ты был бы только рад стараться, тот еще Вальмон[29]!

– Ну и фантазии у тебя, Мефистофель! И кто только тебя, такого розового и чистенького, испортил?.. Скажу тебе прямо – таким, как ты говоришь, я был раньше, до сегодняшнего дня.

– А что изменилось сегодня?

Соболевский с сияющим видом заглянул в глаза друга:

– Александрин здесь, в Петербурге. И ты знаешь, что это значит! Мы едем к ней.

То ли от холода, то ли от ажитации Мальцова передернуло: а ведь Серж был прав, прав как никогда! Александрин, почти против воли обещанная Веневитинову, нынче стала свободна. И никто теперь не сможет воспрепятствовать ей выйти замуж за того, кого она выберет сама. Жан понимал, что соперников у него все еще много, и Серж – один из достойнейших. Погодин по делам университета остался в Москве, на остальных жалких мизераблей