…У Андрея Федоровича явно не было намерения выслушивать ее доводы. Потому Христина отдала ему свой репортаж и ушла из редакции, чтобы посидеть под любимой китайской яблоней в маленьком скверике на задворках городского техникума. Оттуда можно было смотреть на окна служебного кабинета Романа и мечтать о вечернем свидании с ним – в том сейфе-тайнике за запертой металлической дверью, откуда во внешний мир не проникало ни голосов, ни слухов.

Уже больше недели прошло с тех пор, как он не давал знать о себе. После мучительных сомнений Христина решила сама ему позвонить. Разговаривали, будто перебрасывались словами, но так и не обмолвился, когда же встретятся. А она не смогла спросить – в их отношениях психологически доминировал он, и она готова была во всем полагаться на него, рассудительного и уверенного. Он казался ей мудрым и предусмотрительным разведчиком исаевской породы, и она никак не могла привыкнуть обращаться к нему на «ты».

Две недели назад он ошеломил всю редакцию, когда забежал к ней в рабочие часы с огромным букетом разноцветных астр, чтобы поздравить с днем рождения. Конспиративно обращался к ней на «вы» и называл официально по имени-отчеству. Но заместительница редактора была любопытной, а еще более язвительной. Христина любезно приклеила ей уважительное прозвище Фудзи-дама. От нее не укрылись ни внезапное замешательство Христины от счастья его видеть, ни почти юношеское смущение Романа на фоне показной солидности делового партнера, который всего лишь на минутку заглянул, чтобы отдать дань вежливости коллеге по смежному цеху.

Когда же Христина уже на лестничной площадке, провожая, спросила его о времени следующего свидания, и чтобы только вдвоем, он – как отрезал:

– В ближайшие дни никак не выйдет. У нас цейтнот. Пока. Я позвоню.

Окна Романа были полузашторены. Это означало, что у него – посетитель. «Интересно, с какими людьми он там встречается? – задумалась. – Кто, кроме меня, по собственному желанию приходит в этот каземат?». Однажды Роман скупо, но с понятным для нее подтекстом поведал, что чаще всего вынужден беседовать с подленькими человечками и выслушивать, изображая заинтересованность, разные сплетни или даже откровенные наговоры.

…Она и не заметила, как он оттянул портьеры. Стоял в оконном проеме и зазывно жестикулировал, показывая, чтобы вошла через парадное.

– Наши сегодня на выезде. А меня оставили на хозяйстве, – дал понять, что ей не придется внезапно умолкать от приглушенных шагов или голосов, которые иногда слышались с противоположной стороны его двери, и, замерев, дожидаться новых недолгих минут успокаивающей тишины.

– Как же я по тебе скучал. Иди ко мне.

Нежно, заботливо усадил Христину к себе на колени и молча целовал ее лицо, шею.

Она так же молча перебирала пальцами его темные мягкие волосы. Это умиротворение могло длиться долго-долго, если бы не зазвонил телефон. Роман поднял трубку и несколько раз повторил: «Да… Да… Конечно. Передам».