– Пока нет. Но появилась надобность в агентуре среди национально-свидомых. Ты ведь знаешь, в той компании всякие писаки и богомазы собираются, а Креминна наверняка может оказаться в их обществе своим человеком. Сколько тебе понадобится времени, чтобы ты подготовил ее?

– Вряд ли она согласится на эту роль.

– Согласится. Ты должен действовать непрямо, и она на все согласится. Ваш роман ведь в самом разгаре? Это – кстати, она будет готова на все, лишь бы и дальше встречаться с тобой.

Роман молчал. Ему показалось, что он поперхнулся рыбьим хвостом с чужого стола.

– Ты, Ромка, не печалься. Все будет отлично. Она же тебе нравится, а я – не против, развлекайся. И Лиза ни о чем не догадается – прикрою профессионально, ежели что…

«И про Лизу не забыл напомнить. Шантажирует», – Роман испытывал чувство вины в отношении жены. Четырнадцать лет их супружество не давало никаких сбоев. До его встречи с Христиной…

– Не знаю, Сергей Анатольевич… Если я подойду к Христине с таким предложением, она, скорее всего, просто откажется контактировать со мной.

– Не откажется. Надолго не откладывай. По прошествии двух недель я должен получить гарантии, что она будет работать на нас.

В редакторском кабинете с утра было прохладнее, поэтому Христина попросилась туда писать репортаж о вчерашнем школьном первом звонке. Андрея Федоровича вызвали в райком за очередной папкой каких-то постановлений. И кстати, потому что не отвлекал от работы шутливыми рассказами о приключениях своих многочисленных номенклатурных приятелей.

В ее поле зрения вдруг попал краешек листа с подписью известного писателя-горца Петра Тайстрюка. Из любопытства она потянула за уголок, который выбивался из-под толстого словаря. «Неужели Петр Николаевич написал что-то для нашей газеты?», – подумала. Печатного текста было густо на трех страницах. «Какой молодец! Как смело!» – читала и восхищалась яркой публицистикой знаменитого, хоть и не титулованного земляка, с которым познакомилась еще в университетской литстудии. Поэт разъяснял будущему читателю изъяны однопартийной системы и советщины. Он призывал присоединиться к недавно созданному в столице Народному Руху Украины за перестройку. Эта общественно-политическая организация выдвигала партийным и советским органам требование об углублении горбачевских реформ, итогом которых должно было стать провозглашение суверенитета Украины.

Только дочитала статью Тайстрюка, как в кабинет вошел редактор.

– Андрей Федорович, это пойдет в субботний номер? Так сильно написано!..

– Нет. Это не пойдет совсем.

– Отчего? Это же просто просится на первую полосу. Что там такого уж страшного? Да возьмите любой номер «Литературки» или «Огонька» – там и не такое найдете, и обо всем пишут открыто, ведь до каких же пор молчать!

– Щекочихины и коротичи пусть себе пишут. А нам нельзя. Как раз беседовал про это письмо с Красняныком. Он – категорически против этой публикации.

Христина вспомнила, как в прошлом году в районе гостила группа известных украинских поэтов и прозаиков. Сопровождал их на всех встречах с трудовыми коллективами первый секретарь райкома партии Василий Краснянык. Он еще со времен своей комсомольской юности понемногу кропал стишки и его просто распирало от желания услышать похвалу своему багажу. А чем черт не шутит, вдруг кто-от из живых легенд украинской литературы признает его талантливым и поспособствует изданию книги, даст рекомендацию в союз писателей? Тогда тщеславный Краснянык определил своим посредником земляка и сокурсника Тайстрюка: «Петр, сведи меня з Натальей Живенко. Пусть бы оценила мои тексты». Напросился вечером заглянуть с бутылкой коньяка и конфетами для поэтической дамы в пансионат, где поселился на ночлег писательский десант. И пришел. К радости Петра, который легко оприходовал в одиночку всю бутылку фирменного напитка, раз за разом бросая сочувственные взгляды на Живенчиху, измученную чтением совершенно графоманской писанины самовлюбленного и удивительно притихшего в ее присутствии Красняныка. В его сторону швырял откровенно издевательские реплики: «Василий, ты – Краснянык, а не Есенин, тебе бы в буриме играть, а не книжки писать. Анны Снегиной ты так и не нашел. Уже и не отыщешь. Позвони там кому-то, пусть еще коньяка привезут. Не мешало бы и Наталье напиться, чтобы она к тебе помягче отнеслась»…