Чертовка против Мажора Анастасия Кольцова, Глория Макова

1. Пролог. Рита

Сердце колотится, как заведенное, дыхание сбивается от слишком быстрого темпа. Я бегу по темному коридору, едва ли не на ощупь выискивая повороты. Торопливые звуки моих шагов переплетаются с тишиной, а тьма воспринимается страшной и зловещей. Мне все кажется, что вот-вот меня настигнут, поймают, схватят и… А дальше-то что?

Словно очнувшись от кошмара, я останавливаюсь в переходе между корпусами, радуясь тому, что здесь есть хоть какое-то освещение. И следом в панике оборачиваюсь.

Никого… Никто не гонится за мной. Но как же тот темный силуэт, что незаметно следует за мной от самой библиотеки?

Могу поклясться, я точно слышала его шаги! И странный звон, словно от ключей, сопровождающий их…

Это не может быть игрой моего воображения. Вероятно, кто-то вздумал в очередной раз подшутить надо мной. После всего, что я здесь пережила, не исключено, что это вновь проделки Грома и его прихвостней. Я ещё помню тот его странный взгляд, которым он провожал мою сжавшуюся фигуру. Острый. Дикий. Такой, будто этот парень всерьез решил раз и навсегда разобраться со мной. Растоптать, словно ничтожную букашку.

Это вполне мог бы быть он, если бы не одно "но".

Я делаю глубокий вдох и комкаю в кулаке клочок бумаги. Записку, содержание которой навсегда может разрушить мою жизнь. Снова.

Если о том, что в ней написано, узнает администрация или кто-то из наших надзирателей-учителей, то мне крышка. Красный галстук — крепкий ошейник, который удерживает всех его обладателей на привязи. Выход из Кингдома будет закрыт.

Но я обязана выбраться!

Откуда бы вообще Грому знать о моих прошлых грехах? Неужели, этот наглый мажор обладает настолько могущественными связями, что смог покопаться в моей биографии? И, что самое главное, почему именно я?..

Рассеянный лунный свет проникает сквозь панорамные окна, мягко падая на мои плечи. Утешающие объятия ночи — так их называла моя бабушка. Только она не знала, что я окажусь в этом месте. В Кингдоме нет места утешению. Здесь не место слабакам. Бей или будешь побитым.

"А я совершенно точно не собираюсь становиться побитой", – эта воинственная мысль наконец успокаивает мои нервы, дыхание приходит в норму, а боль в боку от беготни после наступления комендантского часа проходит.

Нужно возвращаться в комнату, пока меня не хватились на ночном обходе. И я даже делаю шаг, наконец сориентировавшись, в какой стороне находится корпус женского общежития. Но напрасно…

– Далеко собралась, Чертовка? – звучит дьявольский, не иначе, голос позади, пускающий противные мурашки по коже, и меня тут же с силой дергают за локоть.

– Какого… – я оборачиваюсь машинально, со скоростью, вероятно, сверхзвуковой, собираясь как можно более красочно высказаться на тему того, как нехорошо пугать по ночам одиноких девчонок. Но слова заканчиваются, их словно выбивает из груди невидимым кулаком вместе с остатками кислорода. И я уже не возмущенно вскрикиваю, а буквально шепчу: – Ты?!

– Ждала кого-то другого? – Гром нахально улыбается.

И снова это взгляд. Пристальный, глубокий, темный. Пугающий до дрожи, учитывая окружающую обстановку и сложившиеся обстоятельства.

"Он знает. Он точно все знает. Вот почему он так вел себя днём", – лихорадочные мысли проносятся в голове одна за другой. В горле пересыхает настолько, что я едва ли могу проглотить вязкую слюну.

– Зачем тебе это все? – вопрос выходит каким-то прерывистым и сиплым. – Почему ты так поступаешь со мной?

– Как? – вздергивает он одну бровь, все еще продолжая удерживать меня за руку, как будто так и надо. Его палец нежно скользит по моей коже в ласкающем жесте, вызывая неясный трепет.

Я дергаюсь, как от огня, остервенело вырывая руку. Меня воротит от этого прикосновения. Я чувствую, как кровь в жилах закипает. Как идёт трещинами переполненная чаша терпения.

Что он опять задумал? Эта игра такая? Почему ведет себя так, словно мы — не просто два заклятых врага, которые поклялись уничтожить друг друга, а нечто большее…

Никогда!

– Я ненавижу тебя, Ярослав! – впервые называю его по имени, не в силах больше сдерживать свой гнев. – Ненавижу! Ненавижу! – я не понимаю, в какой момент Гром подходит ко мне ближе, но вот мои кулаки уже во всю отбивают неровный ритм по его груди. И больно почему-то совсем не ему, а мне. Из глаз брызжут слезы обиды.

Это все он, его игры! Он шантажировал меня, преследовал, пугал до коликов. Как будто ему мало всех тех издевательств! Как будто мало было опустить меня на самое дно! Как будто…

– Не могу сказать того же, – произносит он довольно холодно, и одновременно с тем, я чувствую, как его теплые ладони касаются моей талии, притягивая к себе.

Меня охватывает оцепенением. Потому что, кажется, я начинаю понимать… На этот раз Гром решил всерьез поиграть моими чувствами.

2. Глава 1.Рита

Месяцем ранее

– Марго! Где ты, невыносимая девчонка?! – по округе разносится грозный окрик мамы.

Зачем же так орать? Здесь я, здесь. Крадусь вдоль высокого резного забора, старательно перебирая ногами, лишь бы оказаться как можно дальше от очага неприятностей.

На улице светит яркое солнышко, пока еще легкий сентябрьский ветерок колышет кроны лип и клёнов. А ещё кончики моих длинных волос, все время падающих на лицо. Мягкая, чуть подернутая желтизной трава слегка пружинит под ногами, придавая ускорения. Пара шагов, и вот оно — заветное местечко с отходящим профлистом, который я с лёгкостью отвожу в сторону.

Смотрю на улицу по ту сторону забора, и кажется мне, что все там иначе. И трава зеленее, и птички поют громче, и пахнет оттуда иначе — свободой…

– Попалась!

…о которой я могу только мечтать.

Доведенная до крайней точки кипения мама дергает меня за капюшон толстовки, вынуждая обернуться и посмотреть на нее своими, как она говорит, бессовестными глазами.

– И не стыдно? – едва ли не рычит она.

– А должно быть?

– Ты же девочка! Что это такое? – мама указывает на мои собственноручно порванные джинсы.

– Это мода, – тут нахожусь с ответом, даже не соврав, как делаю обычно.

Ну, подумаешь, изрезала новые джинсы. Так там пятно было! Трудновыводимое! Что, мне теперь, вечно теперь на коленях прощения вымаливать? Так недолго и до новых дырок штаны протереть…

Мама издает нечленораздельный звук, больше похожий на шипение гадюки, но меня не отпускает, теперь уже перехватывая за руку и таща за собой в сторону дома. Того, в котором я с первых же дней чувствовала себя словно в клетке.

Очень просторной, двухэтажной и пафосной клетке, обустроенной по последнему писку современности.

– Мам, меня друзья ждут, – с тоской смотрю на удаляющийся пейзаж за забором, где, вероятно, меня никто и не ждет уже давно.

За ушедшее лето Ленка с Виталиком сильно сблизились, поэтому их вполне устраивает компания друг друга.

"Очередная ванильная парочка. "Фу" такими быть", – думаю, сдерживая рвотный позыв.

И все же, как бы я не ненавидела ребят за их сопливо-приторные моменты близости, они мои единственные друзья в этом захолустье. Из тех, кто терпит мои загоны.

– В гробу я видела твоих друзей! Ты что опять устроила?

– Ничего я не устраивала, – мрачно отзываюсь, прикусывая губу и пытаясь выдернуть руку из цепкого материнского захвата.

А нечего моих друзей обижать! Меня можно сколько угодно, но ребята действительно являются для меня эталоном правильности.

– Да? А почему мне звонит директор и на грани истерики заявляет, что больше не намерен видеть тебя на пороге школы? – мама останавливается, недовольно косясь в мою сторону.

А я что? Стою, невинно хлопаю глазками, с удовольствием вспоминая, как чуть не сожгла полку с классными журналами, когда тайком пробралась в школьную учительскую. Не специально, конечно, просто нечего Игорю Степановичу, нашему директору, было хранить коллекцию раритетных зажигалок на соседней полке. Опасно же! И интересно…

А как красиво красиво горел журнал 11Б…м-м-м, просто загляденье!

– Откуда я знаю? – опомнившись, твержу упрямо. – Не хочет видеть — пусть не смотрит. У глаз, знаешь ли, есть такая функция. Их можно за-крыть.

– Лучше закрой свой рот, пока я тебе затрещину не дала, – сурово сводит брови мама, а после устало вздыхает, так и не найдя в моих глазах раскаяния. – Господи, и за что мне такое наказание?

– Я под домашним арестом?

– Ты на нем и так круглогодично. Как будто тебя это хоть как-то смущает.

Я не могу подавить ухмылку. Это правда, меня сложно удержать в четырех стенах.

– Давлет нашел для тебя новое учебное заведение.

Морщусь, словно почувствовав кислый привкус на кончике языка. Давлет — новый мамин ухажер, с которым у нее вроде как всё серьезно. И все бы ничего, просто такие вот "серьезные" отношения у мамы случаются несколько раз в год, ещё с тех пор, как мне стукнуло двенадцать. Я бы и рада забить, как делаю обычно, но в этот раз все иначе.

Мы даже переехали в шикарный особняк Давлета в пригородный поселок и по утрам едим, как его… сбалансированный завтрак. Только на душе гадко от этого всего. Слишком много пафоса, нарочитой роскоши, тотального контроля. Я к такому не то чтоб не привыкла. Я такое не перевариваю!

– Вот пусть твой Давлет и учится в этом новом учебном заведении, – бормочу еле слышно, покорно ступая следом за своей родительницей.

Знаю, что мама прекрасно слышит меня, но опять ничего не скажет. Она вообще обретает способность