Захар поглядывал на вагончик, где скрылась Мирослава. Долго ждать не пришлось – дверка хлопнула и оттуда выглянула Мирослава:

– Яков Петрович! Вы не знаете где Вера?

Помощник режиссера обернулся:

– Мирославочка! Детка! Вера собрала вещички, когда ты играла третий дубль с этим молодым человеком! – Яков Петрович указал пальцем на Захара, – Ей не терпелось поскорее удрать со съемочной площадки из– за очередного ухажера! Хотя она, конечно, соврала, что записалась лечить зуб!

Лицо Мирославы на мгновение изменилось, как будто на голубом, ясном небе промчалась тучка. Она всплеснула руками:

– Вера, блин! Она же вместо своей сумки – мою схватила! А там одежда, в которой я пришла и кошелек! И что теперь делать?

Помощник режиссера поправил редкую шевелюру, заботливо зачесанную на бок, и озарился неожиданной идеей:

– Мирославочка! Я думаю, что Вера не станет возражать, если ты дойдешь до дома в этом прекрасном платье и туфлях! И сказать по правде, тебе этот берет и кружево очень идет!

И обращаясь к Захару, который стоял рядом, Яков сказал:

– Встретил бы лет двадцать назад такую девушку – точно бы влюбился!

Захар, наконец, понял, что станет делать в следующий момент. Он быстро, в несколько шагов оказался около вагончика гримерки и подал руку Мирославе:

– Мадам, разрешите пригласить вас в ресторан «Летний сад»! По слухам, там очень недурственно кормят!

Мирослава спустившись со ступенек вагончика, придерживая юбку длинного платья, улыбнулась:

– А ты вошел в роль! – И продолжила с томным видом барышни, утомленной солнцем, – Господин Гуров, я принимаю ваше предложение.

И они дружно рассмеялись. А Яков Петрович, вздохнул вслед удаляющейся парочке:

– Где мои семнадцать лет?

– На большом Каретном! – гаркнул ему в ухо строчкой из песни Высоцкого, неожиданно, откуда появившийся Прокопьевич, – Что ждем? Давай в машину, еще куча дел!

В «Летний сад» они в тот вечер не попали, ресторан находился далеко, конечно, Захар мог бы взять такси, но они шли и болтали по залитым лучами солнца плиткам набережной, и разговор их был легким и веселым. Прохожие оборачивались им вслед, а Мирослава опомнившись, заметила:

– Захар! Ты ведь тоже не снял сюртук! И даже трость с собой взял!

Захар беззаботно ответил:

– Я бы выглядел как дурак, в джинсовых шортах и футболке рядом с такой барышней! Правда? – он обратился к даме средних лет в элегантной соломенной шляпке, шедшей им навстречу. Та улыбнулась краешком губ:

– Именно, только сюртук, трость и шляпа, господин Гуров!

Белый пуховый шпиц семенил рядом с ними на длинном поводке. Он постоянно оглядывался на Мирославу. И та взяла его на руки и, поцеловав в черную пуговичку носа, сказала: «Милаха Боцман! Твоя хозяйка точно гордилась бы тобой! Ты единственный, кто с первого дубля идеально сыграл роль шпица!»

Захар подал ей руку перед лестницей ресторана, идущей вверх:

– А разве собачка не твоя?

Мирослава погладила шпица по шелковой шерстке и вздохнула:

– К сожалению – нет. Боцман– сокровище моей подруги и по совместительству соседки, она уехала на три дня в Евпаторию, а я за ним присматриваю.

Боцман высунул розовый язык, и Мирослава выбрала место под навесом, где уже сгущалась тень. Они сели за столик с плетеными стульями и удобными подушками, с этого места открывался отличный вид. И Захар, как обычно залюбовался на картину безбрежной сини, и малиново- розового круга солнца, готового нырнуть в море.

Он любил приходить именно в этот ресторан, когда бывал в Ялте. Но сейчас его визит сюда был особенным. Девчонки– официантки переглянулись между собой, увидев их красивую, но странно одетую пару.