– Да что там такое!?– уже опять надувался режиссер, но потом остановил себя – А хотя! Яшка! Давай! Рысью к нему!
Яшка, наверное, читал мысли грузного режиссера и спустя мгновение, разрушил что– то хрупкое и волшебное, что стало складываться между ним и девушкой со шпицем.
– Так, Мирочка! Новые вводные! Нам очень нужен этот паренек, который замер около тебя, как соляной столб!
Мирослава снова рассмеялась:
– Яков Петрович, вы меня смешите!
Как быстро выяснилось, помощник режиссера Яша, стал тараторить скороговоркой, уже обращаясь к нему:
– В общем, так, сейчас в гримерку! Подберем костюм! Кое– что, конечно будет маловато, широк в плечах… но в целом…сюртук сядет идеально!
И не успел он сообразить, как команда костюмеров нарядила его в одежду чеховских времен, водрузила на голову черный цилиндр, дала трость и приклеила бакенбарды и небольшую бородку.
Прокопыч поморщился, оглядев его, но потом махнул рукой:
– Бездельники! Уволю этого пьяницу и любителя девочек! Какую съемку сорвал! Идеальная погода!
А тем временем Яков уже инструктировал его, какую первую фразу он должен произнести, глядя на Мирославу:
– «Вы давно изволили приехать в Ялту?»
В его памяти всплыла эта фраза из произведения Антона Павловича «Дама с собачкой». В школе, когда он читал этот рассказ, ему казалось скучным и манерным такое общение, мама тогда сказала ему, чтобы понимать классику – нужно немного вырасти. А он по– мальчишьи бушевал и тараторил: «Ну, зачем тогда сейчас сидеть над этой скукотой! Вот когда вырасту – тогда почитаю!».
Но мама стояла на своем, она приучила его размышлять над прочитанным романом, повестью или рассказом. И теперь, он стоял рядом с Мирославой, одетый в длинный сюртук, с тросточкой в руках и понимал, что именно так, хотел бы познакомиться с самой прекрасной девушкой на земле!
Они сделали несколько дублей, и каждый раз он начинал с чеховской фразы:
– «Вы давно изволили приехать в Ялту?»
А Мирослава отвечала ему, с меланхоличной грустинкой, глядя в его блестящие глаза:
– «Дней пять. Время идет быстро, а между тем здесь такая скукота!»
И он словами Гурова возражал:
– «Это только принято говорить, что здесь скучно…Обыватель живет у себя, где-нибудь в Белеве или Жиздре – и ему не скучно, а приедет сюда: «Ах, скучно! Ах, пыль!» Подумаешь, что он из Гренады приехал!»
И добавлял текст уже от режиссера Прокопыча:
– Давайте вместе отужинаем в ресторане «Летний сад»! Там прекрасно готовят!
Потом они смеялись, продолжая идти.
И ему было жаль, что это не фильм, и что он не актер, играющий Гурова, и что не будет съемок эпизода, где они вдвоем займутся любовью. Эта сцена быстро пронеслась у него перед глазами, пока они с Мирославой играли пятый дубль. И он бы хотел, чтобы снимали, шестой, и седьмой и дальше! Но режиссер, наконец, удовлетворено прокричал:
– Все! Снято! Яша выплатишь парню гонорар!
И обращаясь к нему пробубнил:
– Сыграл гораздо лучше этого бездельника! Ты случайно, не актер?
Он покачал головой, провожая глазами Мирославу, которая скрылась в вагончике гримерки:
– Актер по жизни, но не театра и кино.
Режиссер усмехнулся:
– Ну, давай! Если что, в рекламе есть желание сняться еще раз?
Захар ответил:
– Нет, думаю, телевидение обойдется без меня.
Глава четвертая «Вы не знаете где Вера?»
Захар не спешил уходить, он медлил, наблюдая, как помощник режиссера командовал рабочими, чтобы те аккуратно укладывали реквизит и оборудование. Тут и там слышался теперь уверенный голос Якова: «Осторожно! Не мешки с углем грузите, а обо– ру– дование!».
Он смешно воздевал руки к небу и закатывал глаза, вновь ощутив себя незаменимым и главным, опять превращаясь из Яшки в Якова Петровича, дирижирующего парадом: «Ничего доверить нельзя! И откуда такие косорукие люди берутся!»