Четверговый клуб продолжит встречи без неё. Мадонна будет ждать в мастерской. Прага едва заметит её отсутствие. Но где-то в Египте что-то или кто-то ждал. И несмотря на дрожь в руках, когда она гасила свет, Ника знала – идти навстречу судьбе было единственным выбором, достойным дара, рвущегося из оков обычной жизни.

Завтра всё изменится. Сегодня она в последний раз стояла в своей квартире той, кем была. Благодарная и скорбящая о жизни, которую оставляла позади.

Теперь, в каирском отеле, тот четверг в Праге казался другой эпохой. Женщина, пившая вино с подругами, бережно упаковавшая мамину икону, пообещавшая вернуться – та женщина была куколкой, ещё не знающей о грядущем превращении, которое разделит её жизнь на «до» и «после».

Утреннее солнце проникало сквозь белые занавески с робкой мягкостью, словно извиняясь за вторжение в жизнь, привыкшую к полумраку. Бледно-золотые лучи освещали строгий интерьер цюрихской квартиры Джонни Мюллера. В танцующих пылинках было что-то призрачное. Всё вокруг отражало его жизнь – упорядоченную, выверенную до мелочей. Современная мебель стояла как часовые его одиночества. На полках – ровные ряды книг по менеджменту и логистике, корешки выстроены с математической точностью. Каждая деталь говорила о преданности порядку и эффективности, но под этим совершенством таилась пустота, которую никакая организация не могла заполнить.

Будильник показывал 6:47. Он всегда просыпался за три минуты до звонка – тело, натренированное годами. Но сегодня он позволил ему прозвенеть, слушая, как электронный сигнал режет тишину словно обвинение. «Даже твой бунт по расписанию», – прошептал внутренний голос. Не мамин, хотя она говорила похожее, а что-то более глубокое, древнее. Когда он выключил будильник, тишина стала ещё тяжелее.

Джонни медленно открыл глаза, остро ощущая странное беспокойство последних недель – словно зуд под кожей, который ничем не унять. Он лежал в постели чуть дольше обычного, глядя на идеальный потолок с безупречными углами и белоснежной краской. Гладкая поверхность – зеркало его существования. Обычно предсказуемость успокаивала, защищала от хаоса мира. Но сегодня она душила, стены словно сжимались с каждым вдохом.

Экран телефона засветился расписанием – встречи подряд, конференция с Сингапуром, обед с клиентом, который весь час будет рассказывать про поступление сына в университет, пока Джонни будет улыбаться и кивать, чувствуя, как пустота внутри растёт. Тридцать пять лет, региональный директор по закупкам в компании из Fortune 500, владелец квартиры дороже, чем мечты большинства людей, и такое глубокое одиночество, что порой он забывал звук собственного голоса вне работы.

Ирония не ускользала. Он управлял цепочками поставок между континентами, координировал ресурсы через часовые пояса, строил сети с точностью часового механизма. Но не мог наладить связь с другим человеком глубже деловой вежливости. Его последние отношения – если три месяца ужинов по расписанию и механического секса можно так назвать – закончились два года назад. Сабрина сказала, собирая вещи: «Тебе не нужна девушка, Джонни. Тебе нужен надёжный поставщик близости с гарантией качества».

Она была права.

Он встал, движения привычные, но с непривычной тяжестью. Ноги нашли мягкие тапочки точно там, где он их оставил. В зеркале ванной – лицо знакомое, но чужое. Чёткая линия челюсти, глаза цвета зимнего неба, светлые волосы лежат как надо. «Красивый», – говорили коллеги. «Представительный», – соглашались клиенты. «Пустой», – шептало отражение.